Не помню, чтобы, кроме больших еврейских праздников, таким количеством публики наполнялся великолепный молельный зал синагоги Beth Shalom, где прошел творческий вечер Евгения Евтушенко. Он остался в моей памяти, как самое яркое событие в культурной жизни «автомобильной столицы Америки».

Большой зал синагоги, расположенной в городке Оук Парк, где наиболее компактно проживает еврейское население Мичигана, был полон задолго до появления гостя. Несмотря на вполне солидный возраст, Евгений Евтушенко под аплодисменты буквально "взлетел" на трибуну и своё выступление начал с глубокой озабоченности о сегодняшнем состоянии России, русской культуры и поэзии. С болью в сердце он говорил о бескультурье, о том, что многие молодые россияне не знают отечественной литературы, философии, живописи, музыки. Затем он рассказал о своей жизни в Америке. Более десяти лет профессор кафедры словистики университета в Оклахоме, читает лекции студентам по истории русской поэзии и продолжает трудиться над созданием антологии русской поэзии, поиску давно забытых и вовсе ранее неизвестных талантливых поэтов.

- Я горжусь тем, - сказал поэт, - что вношу свою скромную лепту в улучшение взаимопонимания американцев и россиян, что студенты, которых я учу, полюбили русскую поэзию, ежегодно прилетают в Москву на мои творческие вечера в актовом зале Политехнического музея, и этим в корне изменили своё отношение к нашей многострадальной родине - России.

Поэт, с присущей только ему мелодичной и в то же время страстной интонацией, задушевно читал хорошо знакомые многим его старые стихи, а также недавно написанные. Особенно тепло собравшиеся встретили его пение нового стихотворения «Мелодия Лары» на музыку из известного американского кинофильма «Доктор Живаго»:

Мне ковбой на родео сказал:

«Ты прости, я был в школе лентяем.

Где Россия?

Постой - где-то между Германией

И...Китаем?»

А ведь в точку попал он.

Россия действительно между,

Но от этого «между»

Терять нам не стоит надежду....

Евтушенко охотно отвечал на вопросы. Одна записка, наверное, всерьёз озадачила поэта:

-Не изменилось ли ваше отношение к нам (имелась в виду еврейская диаспора И.Т.) после начавшего «наезда» в России на олигархов-евреев, в частности, на Михаила Ходорковского?

- Я не ожидал, - с возмущением ответил Евтушенко, что в этом зале и в этой замечательной аудитории прочту такой неумный, обращенный ко мне, автору «Бабьего Яра», вопрос...

Букетами цветов и горячими аплодисментами слушатели благодарили поэта за интересный вечер, а затем он долго и щедро давал им автографы на новых книгах, которые мгновенно были раскуплены многочисленными почитателями его таланта.

Поздним вечером в кругу друзей, собравшихся в доме хлебосольной хозяйки Фаины Коган, несмотря на шумное застолье, мне удалось поговорить с дорогим гостем и вспомнить о наших давних встречах в Грузии:

- Евгений Александрович, где-то в конце 60-х годов я впервые увидел вас, к тому времени уже популярнейшего в народе, но «опального» у властей поэта в Тбилиси, в редакции окружной военной газеты «Ленинское знамя», с которой я, тогда капитан, активно сотрудничал. Друзья-журналисты по-секрету сказали: «Евтушенко у нас будет служить солдатом». Через много лет в своей автобиографической книге «Волчий билет» вы написали, что тогда в наказание за «демобилизующую народ» песню «Хотят ли русские войны» Главное Политуправление Армии и Флота призвало «непослушного» поэта в Советскую Армию и отправило солдатом в Закавказский военный округ.

-Да, это было так. - Глаза поэта наполнились влагой, а лицо теплотой. - Но я попал не в казарму, а меня взял к себе «на службу» главный редактор, человек редкой порядочности и души, полковник Головастиков. Ему я посвятил свою поэму «Пушкинский перевал», которая тут же была опубликована в газете, приведя в ужас «главпуровцев» и работников Гослита:

«В Париже пишут, будто на Кавказ

Я сослан в наказание, как Пушкин.

Я только улыбаюсь. - Эх, трепушки,-

Желаю вам, чтоб так сослали вас!»

Кадровый офицер, порядочный, смелый и талантливый журналист и редактор М. Головастиков с большим риском для своей карьеры, защитил меня, «опаснейшего поэта», и повёз на своем армейском газике по горным дорогам, серпантинам и кручам Грузии и Армении. Вопреки предупреждениям генералов из Москвы, он организовывал мои творческие вечера в гарнизонных Домах офицеров и солдатских клубах отдалённых горных гарнизонов, где меня встречали восторженными овациями и цветами молодые офицеры, их жены и дети, студенты и солдаты. Они воспринимали каждое моё стихотворение, как глоток свежего воздуха в душной атмосфере брежневского «застоя».

Автору этих строк доставили много радости те незабываемые встречи. Но генералы Главпура, коим подчинялись все газеты и журналы армии и флота, не могли простить редактору окружной военной газеты подобную «вольность». Убеленного сединами заслуженного офицера срочно вызвали в Москву, объявили по партийной линии «строгий выговор с занесением», а вскоре досрочно уволили из армии.

-Евгений Александрович, а как сложилась дальнейшая судьба этого удивительного человека и прекрасного редактора, который многим помогал и учил (кстати, в своё время он рекомендовал меня в члены Союза журналистов СССР)?

-Я бесконечно благодарен этому полковнику. По мере возможности встречался и поддерживал добрые отношения с ним и его семьей в Москве, где он жил на пенсии. Лишь здесь, в Америке, узнал, что он умер. Но добрая память о нем останется у меня навсегда.

Затем наш разговор зашел о Грузии, её народе и поэзии, любовь к которой глубоко запала в наших сердцах и существенно отразилась в творчестве Евтушенко. Я напомнил, что именно ему, вслед за его учителями Борисом Пастернаком, Николаем Заболоцким и Павлом Антокольским, выпала честь продолжить славную традицию летописи русско-грузинского поэтического братства, которое ещё в Х!Х веке заложили А.С. Пушкин, М.Ю. Лермонтов, А.С. Грибоедов...Мне думается, что только Евтушенко мог написать такие сроки:

О, Грузия, нам слёзы вытирая,

Ты русской музы колыбель вторая...

И ещё: О Грузии забыв неосторожно,

В России быть поэтом невозможно...

-Я исколесил многие страны мира,- подхватил эту, до сих пор волнующую его тему Евгений Александрович, - но везде с восхищением вспоминаю Грузию, её культуру и поэзию. Надеюсь, что мои переводы стихов Ильи Чавчавадзе, Важа Пшавела, Галактиона Табидзе, а также многих современных грузинских поэтов помогли русскоязычному читателю открыть богатый духовный мир грузинской поэзии.

Всей душой поэт-интернационалист полюбил Грузию, страну, в которой за всю её многотысячелетнюю историю никогда не было антисемитизма. Он часто приезжал к своим друзьям-поэтам.

Однако эта любовь не была слепа. Мне запомнился жаркий июльский полдень 1983 года и приезд Евтушенко в Грузию на ежегодно проводимые тогда там Всесоюзные дни Владимира Маяковского. Они по традиции открывались в Багдади, где родился поэт, а затем перемещались в Кутаиси, где он учился в гимназии. На этот раз Евгений Александрович прилетел в качестве председателя жюри традиционного поэтического конкурса имени Маяковского вместе со своей тогдашней женой, англичанкой Джан. С трапа самолёта гости сразу же направились осматривать древнейший памятник зодчества Западной Грузии Х1 века - храм Баграта, расположенный, в самом центре Кутаиси на горе Укимериони. Известного московского поэта сопровождала свита городских партийных руководителей. Но так как не все они могли похвастать владением «великого русского» и, естественно, стеснялись опозориться перед острым на язык русским поэтом, мне, русскоязычному журналисту, предложили исполнить роль экскурсовода. От автомобильной стоянки до храма, который возвышался над обмелевшей рекой Риони, нужно было преодолеть крутой подъем. Нещадно палило солнце, стояла дико-влажная жара. На плече у Евтушенко висела тяжелая сумка с фото-и киноаппаратурой. Евгений Александрович после нелёгкого перелёта из Москвы в Кутаиси выглядел уставшим, был бледен, с его лица градом катился пот. Вначале стройная и очаровательная Джан (она была гораздо моложе знаменитого супруга), а потом и я, чтобы облегчить поэту трудный подъём, умоляли его хоть ненадолго отдать большую сумку. Но он был непреклонен и, несмотря на усталость и изнуряющую жару, донёс сумку до самого верха горы. Мы тут же отправились осматривать остатки древнего храма. Печальное зрелище предстало перед нами. От когда-то старинного великолепия остались лишь стены главного здания. На земле в беспорядке были разбросаны древние камни. Поэт возмутился:

- Я был здесь еще в молодости, - почти кричал он. - Как тогда, так и сейчас этот великий и славный храм продолжает разрушаться. Вы, - обратился он к хозяевам города, -так много говорите о любви к своей древнейшей национальной культуре. Почему же эта святыня Грузии продолжает быть в таком ужасном состоянии?!

- Знаете - ли, дорогой Евгений Александрович, - пытались оправдываться они, - работы по восстановлению храма мы ведём уже...тридцать лет, но у нас в Колхиде часто дуют сильные ветры и льют проливные дожди, которые продолжают разрушать храм..

- Неправда, - резко оборвал их поэт.- На этом мозаичном полу лежат камни, которые не успели увезти начальники на строительство своих особняков...

Таким резким и непримиримым к несправедливости и невежеству, готовым всегда бороться за правду запомнился мне Евгений Евтушенко. Об этом эпизоде и той давней нашей встрече я напомнил маститому поэту в американском Детройте.

-Евгений Александрович, вы раньше часто приезжали в Грузию, подолгу там жили и творили в небольшом дачном домике вблизи Сухуми. Бываете ли вы там сейчас?

-Да, там осталось у меня много верных друзей-поэтов и писателей. К сожалению, некоторых уже нет. Одни погибли в бессмысленной войне, другие от нищеты и невзгод. Кому-то нужно было разграбить и сжечь и мой домик. Теперь и приезжать некуда. Всё это очень печально.

Прощаясь, я попросил гостя оставить автограф на его книге стихов о Грузии - «Тяжелее земли», которую он подарил мне двадцать лет назад во время нашего знакомства. Он бережно взял в руки эту книгу, когда-то добротно изданную в Тбилиси издательством «Мерани» и перенесшую несколько беженских переездов, любовно погладил обложку и подписал «Исааку от старого друга на память о встречах в Грузии».

Да, такие встречи не забываются!