Слушайте наше радио!
Сеть
RussianTown
Перейти
в контакты
Карта
сайта
Портал русскоговорящей
Атланты
Читайте статьи различной тематики
на нашем сайте
Портал русскоговорящей
Атланты
Читайте статьи различной тематики
на нашем сайте
Главная О нас Публикации Знакомства Юмор Партнеры Контакты
Меню

Лучше водки хуже нет

russiantown.com
Лучше водки хуже нет

Пить можно всем,

Необходимо только

Знать, где и с кем,

За что, когда и сколько.

Омар Хайям

Нет, речь в этой статье пойдёт не о художественном описании пьянки и её последствий. Тогда уж лучше читать В. Ерофеева «Москва – Петушки» (в последние полвека точно об этом никто лучше не написал!). Хотя о водке в литературе написано много. Но ведь это литература, она оценивает этот продукт с морально-этической, нравственной точки зрения. А иначе что ещё писать о водке? Она ведь и в Африке водка!

Но нет, не скажите. В советские времена я побывал в разных частях Союза, и, конечно же, мне доводилось попробовать этот продукт местного производства. И хотя ГОСТ был одинаков для всей страны, вкус был всё-таки разным.

Сделать водку всемирным брендом сумел один-единственный человек – Пётр Арсеньевич Смирнов. Сначала он помогал своему отцу в продажах в винном погребке, а затем, в 1860 году, открыл собственный небольшой завод, решив делать свою водку, да чтобы непременно высокого качества. Уже через 3 года он «объявил капитал» как купец второй гильдии, а вскоре приобрёл для своего завода дом на Мясницкой у Чугунного моста. Вначале там работали только 9 человек, которые производили всего 10 бочек продукции. Но уже в 1871 году в производстве были заняты почти 100 человек.

Судить о качестве смирновской продукции того времени и сравнивать напитки разных водочных заводов, конечно, мы сейчас не можем. Да и мало ли предпринимателей открывали своё дело в то время? Шла вторая половина XIX века, Россия начала стремительно развивать производство, а алкогольный продукт для бизнеса – такой же продукт, как и любой иной. Но Пётр Смирнов всячески работал на свой успех. Например, рассказывают, что он засылал в трактиры «казачков», которые спрашивали именно смирновскую водку. Ну а коль спрашивают, да ещё и неоднократно, стало быть, нужно иметь смирновскую в продаже!

Когда Смирнов купил дом у Чугунного моста, в доме расположились и правление, и производство, и квартиры семьи. Изображение этого здания появляется на бутылочных этикетках и в адресной книге. Затем Смирнов прикупил ещё помещений – для производства, для складов. В пору сбора ягод Мясницкая была забита возами с ягодами, а принимал их Пётр Арсеньевич лично и очень внимательно: не допускались не только порченые ягоды, но даже мятые. И все предпочитали везти именно ему – платил он очень хорошо! На время такого «трафика» нужно было ещё и договориться с городовыми, чтобы другие экипажи и повозки направлялись в объезд Мясницкой. И договаривались: несколько дней по Мясницкой двигались только телеги с ягодами для Смирнова.

Число работников завода скоро перевалило за тысячу. Прибавим к ним также тех, кто доставлял чистейшую воду и дрова для приготовления древесного угля, который использовался для очистки продуктов. Для своих рабочих Смирнов строил дома, больницы, школы. Людей на работу он нанимал сам, используя какие-то одному ему известные способы проверки. Он платил хорошие зарплаты и даже поддерживал своих рабочих в народных забавах вроде кулачного боя. Результат был налицо – в виде качества продукции: за всё время не было ни одного случая выявления продажи бракованного напитка. И ещё один замечательный факт: на предприятиях Смирнова не случилось ни одной забастовки, а ведь время было бурным.

В 1973 году продукция Смирнова впервые представлена за рубежом – на Международной художественно-промышленной выставке в Вене. Почётный диплом Венской выставки открывает впечатляющий перечень наград смирновской продукции за границей и в России. К тому времени объём производства фирмы достиг 100 тысяч вёдер (дореволюционная мера объёма). В привычных для нас величинах это составляет 1 миллион 200 тысяч литров.

В 1876 году напитки Смирнова представлены на Всемирной выставке в Филадельфии, где Штаты смогли увидет фрагмент будущей Статуи свободы, впервые смогли поговорить по телефону Белла и... попробовать водку Смирнова. Оценили её очень высоко – Большой золотой медалью! В России предприятие Смирнова тоже было оценено по достоинству – оно получило право помещать на своей продукции, на этикетках и на вывесках государственный герб, своего рода знак качества. Позже этих гербов будет четыре, да и наград тоже прибавится немало.

Уже в 1888 году на выставке в Барселоне Смирнов получает Золотую медаль, к тому же король Испании награждает его Орденом Святой Изабеллы. Но уж кто разбирается в напитках, так это, конечно, Франция. Как-то она оценит продукцию Смирнова? Две Золотые медали на Всемирной выставке в Париже 1878 года – и это в стране, где представлена и собственная алкогольная продукция, признанная во всём мире! В Париже всех покорила необычная «Нежинская рябина» в необычной бутылке – тонкой, высокой, сужающейся вверху. И с этим «произведением» Петра Смирнова связана красивая легенда. Выбирая привезённые ягоды, он обратил внимание на необычайно сладкую красную рябину из села Невежина под Суздалем. Настойка на ней получилась отменной. И тут Смирнов сообразил: если он сумел сделать такую настойку, сумеют и другие: по названию нетрудно отыскать Невежино. Поэтому он изменил начальное название «Невежинская рябина» на «Нежинскую рябину». Поедут конкуренты в Нежин, а там ничего кроме огурцов и нет!

И действительно, настойку подделывали. Пётр Арсеньевич объяснял разницу, указывая, например, что конкуренты добавляли в свою «Нежинскую» коньяк, а в смирновской его ни грамма нет. А о том, сколько человек было занято у Смирнова изготовлением настойки, писал в своей книге «Русский характер» сын Петра Арсеньевича Владимир: «Сбором невежинской рябины для нашего завода были заняты сотни людей, а на самом заводе её ощипкой и промывкой фильтрованной водой – около 700 человек. До двух тысяч бочек доходил выпуск напитка. Посвятил Пётр Арсеньевич свое новое произведение моему младшему брату Алексею, последнему своему сыну».

Главным достижением Смирнова стало столовое вино, или попросту водка, приготовленная из пшеничного спирта, тщательно очищенного и доведённого до нужной крепости. Придумал его вроде бы сам Пётр Смирнов. Всякие попытки добавить сюда авторитет химика Дмитрия Менделеева – всё это, скорее всего, для сотворения легенды.

В 1882 году после некоторого нарушения периодичности проходит XV Всероссийская художественно-промышленная выставка в Москве. За «превосходного качества очищенное вино, водки, наливки и ликеры», представленные Смирновым, фирма получает право размещать на этикетках второй государственный герб. При этом фирма продолжает расширяться: в 1885 году Смирнов строит на Садовнической улице в Москве 6 новых заводских корпусов, оснащая их новейшей техникой. Добавим, что у Смирнова было также 7 стекольных заводов и 4 типографии!

В 1886 году на Нижегородской ярмарке Александр III самолично попробовал смирновскую продукцию. Как результат, в том же году все московские и петербургские газеты печатают извещение «от главной конторы Петра Арсеньевича Смирнова»: «Имею честь довести до сведения моих покупателей, что я удостоен быть поставщиком к Высочайшему двору, почему мною и приступлено к некоторым изменениям существующих ярлыков моей фирмы». Это было осуществление мечты. Ведь первое прошение Министерству Двора, поданное ещё в 1869 году, было отклонено. На изделия помещается третий государственный герб. Тогда же Смирнов награждён орденом Святого Станислава III степени, который возводил обладателя ордена вместе с семьёй в сословие потомственных почётных граждан. До 1917 года остаётся чуть более 30 лет.

В 1896 году на выставке в Нижнем Новгороде Смирнов преподносит чарку «Нежинской рябины» Николаю II и по итогам выставки получает четвёртый государственный герб (все их мы видим и на современный бутылках). Выставка в Стокгольме 1897 года принесла последнюю при жизни Смирнова золотую медаль. Он красиво представил свой стенд с продукцией в виде погребка, который посетили король Оскар II с наследным принцем Густавом и принцем Карлом, после чего Оскар II сделал Смирнова поставщиком королевского двора.

Когда по инициативе С. Ю. Витте в России была введена водочная монополия, доходы фирмы снизились. Дела после кончины её основателя в 1898 году пошли плохо, и в 1902 году было принято решение о ликвидации. Окончательную точку поставили «сухой закон» 1914 года и революция. В 1918 году предприятие было национализировано.

А дальше начинаются «необыкновенные приключения» бренда Смирнова за границей, которые в кратком изложении могут выглядеть так. Сын Смирнова пытается возродить семейный бизнес за рубежом, но успеха не добивается и продаёт лицензию Рудольфу Кунетскому, который поставлял Петру Смирнову зерно для производства спирта. Жил он уже в Америке и сменил фамилию на Кунетт. После неудачных попыток наладить производство водки Рудольф Кунетт продал лицензию фирме Heublein. Раскрученный с 1939 года компанией Heublein водочный бренд Smirnoff в настоящее время принадлежит британской корпорации Diageo.

В 1992 году бренд «Смирновъ» был возрождён в Москве праправнуком П. Смирнова Борисом Алексеевичем. Он зарегистрировал предприятие «П. А. Смирнов и потомки в Москве» и организовал производство водки. Городские власти даже передали предприятию дом на Мясницкой, а прабабушка отдала Борису коробку, в которой хранились 287 рецептов продукции П. Смирнова, в том числе и рецепт столового вина № 21. Так на рынке появилась знаменитая водка со знаменитой этикеткой.

Естественно, начались судебные тяжбы между «Смирновъ» и Diageo по поводу того, кто из них больше Смирнов. На американской бутылке нам сообщается о тройной дистилляции и десятикратной фильтрации, но зато в российском варианте нам обещают возрождение традиций. В общем, как мы это знали всегда, тут «без поллитры не разобраться» (как и в словах Виктора Черномырдина, вынесенных в заголовок этой статьи)...

И, начав наш разговор о водке с литературы, давайте закончим его юмором. А поможет нам в этом Антон Чехов: «Если человек не курит и не пьёт, поневоле задумаешься, уж не сволочь ли он?».

Евгений Корягин,

кандидат искусствоведения