Осенью 1880 года на Большой Морской улице в Петербурге стояла очередь; очередь из экипажей на мостовой и очередь из людей на тротуаре. Толпа собралась перед выставочным помещением Императорского общества поощрения художников, где была выставлена единственная картина – «Лунная ночь на Днепре», её только что закончил Архип Иванович Куинджи. В зале с зашторенными окнами посетители смотрели на освещённую электрическим светом картину и видели, как сияет луна, отражаясь в Днепре и освещая тропинки, украинские хаты, бурьян на берегу. Луна на полотне и в самом деле светилась! Некоторые заглядывали за картину: не подсвечивает ли оттуда лампа? Трудно было поверить, что такой эффект может быть достигнут только контрастом цвета.

Архип Куинджи использовал для этой картины всего два основных тона. Но при этом на холсте такое изобилие оттенков, что не найдёте два одинаковых по тону мазка. Этот эффект не передаст никакой девайс! Правда, и в современном музейном зале мы сейчас видим не совсем то, что видели первые посетители. Дело в том, что Архип Иванович Куинджи, экспериментируя и добиваясь большей выразительности, использовал краски на битумной основе, которые по тону и глубине цвета соответствовали его замыслу, давали ему возможность показать большее количество нюансов в изображении ночи, когда единственный источник света вырисовывает много предметов. Но уже тогда художники высказывали опасение, что краски эти будут со временем темнеть. Однако что сделано, то сделано. При всех потерях качества красок потрясает выразительность контраста лунного света и деталей пейзажа.

Ко времени работы выставки картина уже была продана. Дело в том, что в процессе работы над «Лунной ночью» Куинджи на пару часов по воскресеньям давал возможность увидеть полотно своим коллегам, друзьям, знакомым. Однажды в мастерскую пришёл молодой лейтенант, который, как было видно, о картине уже слышал. Он даже поинтересовался, сколько она может стоить.

– Да зачем вам? – спросил Куинджи, – Всё равно не купите, дорогая она.

– Ну а всё-таки?

– 5000 рублей.

Лейтенант ответил, что картину он покупает. Этим лейтенантом оказался Великий князь Константин Константинович. Картина настолько понравилась ему, что даже отправляясь в плавание на фрегате «Герцог Эдинбургский», он взял её с собой, как ни отговаривали его от этого. В итоге морской солёный воздух к концу путешествия изрядно испортил краски.

Но пусть высокие цены и громкие имена не создают ложного впечатления, будто жизнь Архипа Ивановича Куинджи была беспечной. Нет, как и многие русские художники, начинал он довольно трудно. Родился он в городе Мариуполе в 1841 году и уже в шесть лет остался без родителей. Благо его дядя помог ему и даже определил в школу, где мальчишка если и не проявлял интереса к изучаемым предметам, зато использовал для рисования всякую подходящую поверхность и всякий клочок бумаги. Его даже как-то пристроили к Айвазовскому для обучения. Но, говорят, за два месяца учёбы ему доверили лишь покрасить забор синей краской.

Нужно было зарабатывать на жизнь. Архип поработал и пастухом, и в строительной конторе, после чего, наконец, устроился ретушёром – тоже какое-никакое рисование. Ретушь – это такой ручной «фотошоп» специальным карандашом для черно-белых негативов. Причём, в те времена это была ещё даже не фотоплёнка, а негатив на стекле, который ретушь позволяла довести до лучшего вида. Работать приходилось много, но все же утренние часы Куинджи выкраивал для рисунка и живописи.

В 1865 году Куинджи отправляется в Петербург и пытается поступить в Академию хужожеств. Последовали две неудачные попытки поступления. Удивительна настойчивость Куинджи в достижении цели. Как говорил Илья Репин, Куинджи просто «буравил землю насквозь». В 1868 году на осенней академической выставке он представляет картину «Татарская сакля в Крыму» (её местонахождение теперь неизвестно) за которую Совет Академии присваивает ему звание свободного художника – это первая ступень в академической «табели о рангах». После подачи заявления в Академический совет ему дозволено сдавать экзамены по главным и специальным предметам для получения диплома. В 1870 году Академия присваивает Куинджи звание неклассного художника (следующая ступень), он становится вольнослушателем Императорской Академии художеств. И, что даже более важно, он знакомится с художниками-передвижниками, общение с котрыми оказало влияние на его становление как художника. Общаясь с передвижниками, он видит потрясающие пейзажи Алексея Саврасова, наполненные лирическим настроением работы Федора Васильева, широту русской природы в работах Ивана Шишкина. От этого времени остался, кстати, очень выразительный портрет Куинджи, выполненный Виктором Васнецовым в 1869 году.

За картину «Осенняя распутица», показанную на академической выставке в 1871 году, Куинджи получает звание классного художника. В 1875 году он становится членом Товарищества передвижных выставок и на четвёртой передвижной выставке показывает «Чумацкий тракт в Мариуполе» и «Степь в цвету»; обе картины приобрёл Павел Михайлович Третьяков за 1500 рублей.

И что же, как вы думаете, делает после этого Куинджи? Он едет в Париж, где заказывает себе фрак и цилиндр! А затем – в Мариуполь, где получает согласие на брак с Верой Леонтьевной Кетчерджи, дочерью богатого купца, с которой был знаком ещё с детства. Два года назад её отец отказал ему – очевидно, диплом классного художника мало значил в купеческой среде (хотя сама Вера говорила, что если не замуж за Архипа, то в монастырь!). А вот фрак парижского покроя – это уже свидетельство благосостояния... После свадьбы молодые отправляются в свадебное путешествие на остров Валдай, любимое место живописца. Именно в тех краях были написаны «Ладожское озеро» и «На острове Валааме» (первая картина Куинджи, купленная Павлом Третьяковым прямо с выставки передвижников 1873 года).

Но Куинджи недолго оставался членом Товарищества передвижников. Формальным поводом для его выхода стал спор о приоритете в живописи, но это, скорее, был лишь повод. Просто у Архипа Ивановича было иное понимание целей искусства. В живописи ему не были столь интересны социальные проблемы, он видел и хотел показать красоту русской природы, богатство её пейзажа. Он сам видел и показать хотел как-то иначе, чем видели все. Например, картина «Ладожское озеро». Пейзаж прост и величав, большая его часть – это небо и вода. Но вот ведь интересная деталь: гранитная галька на берегу, полого уходящем в воду, и эти же камешки мы видим в воде. Тысячи раз мы видели всё это, но сам факт, что это интересно показать, а нам увидеть на холсте, первым понял именно Куинджи. Он видит красоту необычным взглядом и хочет, чтобы эту привычную красоту оценили и мы.

У Куинджи начинается период романтического пейзажа. Это уже не философия искусства художников-передвижников, потому Куинджи и выходит из Товарищества, хотя сохраняет близкие отнощения с художниками – Иваном Крамским, Ильей Репиным, Виктором Васнецовым и другими. Его картины покупают, он видит, что оценен и перестает посещать классы Академии. Он вернётся туда через некоторое время уже преподавателем, а пока радуется, что нашёл свой путь.

В 1875 году на пятой передвижной выставке он показывает картину «Украинская ночь» – ещё один шаг по его собственному пути. Глубокое бархатное небо, тополя, несколько побеленных хат и дорога, освещённые луной. Писали, что картина просто убивает все остальные. Иван Крамской писал: «Я совершенный дурак перед этой картиной... Через пять минут у меня глазу больно, я отворачиваюсь, закрываю глаза и не могу больше смотреть». Это точка зрения старшего друга и коллеги. Профессионалам часто трудно было оценивать своеобразные работы Куинджи. Его иногда критиковали в стиле «так нельзя, так не бывает», но это был его стиль, который он искал.

В 1878 году Куинджи пишет свою удивительную «Берёзовую рощу», в следующем году он покажет её вместе с картинами «Север» и «После дождя» на седьмой передвижной выставке. Их приобрёл прямо на выставке Павел Михайлович Третьяков за 6500 рублей. Те, кто бывал в Третьяковской галерее, не могли не запомнить «Берёзовую рощу». Тень на переднем плане и плотный цвет массы деревьев заставляют просто светиться солнечную поляну с отдельно стоящими берёзами. Стволы деревьев кажутся осязаемо объёмными. Интересно, что Куинджи не писал с натуры. Подчёркиваю – писал натуру, но не писал с натуры. Позже, будучи преподавателем, он и студентам запрещал пользоваться эскизами с натуры. Прежде чем начать писать, художник долго мысленно выстраивал композицию будущего изображения. Потом он писал быстро, но будущий сюжет, контрасты света и тени, колористические нюансы в воображении были уже им найдены. Насколько тщательно подходил Куинджи к этой работе, видно по тому, что известно целых пять живописных эскизов картины: он действительно долго и тщательно искал самый выразительный вариант.

Интересно, как оценивали работы Куинджи его друзья, которые не были художниками. Архип Иванович интересовался, к примеру, астрономией, и его знакомый Николай Морозов отмечал, что картина «Украинская ночь» «...пленила его не только своим лунным светом и всей тихой красотой лунной ночи, но также – как астронома – и тем, что звёзды стояли все на своем месте, в своих созвездиях, а не были случайно натыканы в разных местах, как часто бывает у других художников».

Однажды Куинджи пригласил в класс Академии художеств Дмитрия Ивановича Менделеева; тот принес прибор, позволявший оценить, насколько чувствителен глаз к цветовым оттенкам. Оказалось, что по этому показателю Куинджи намного превосходил своих молодых студентов! Так что он действительно видел пейзажи иначе благодаря особенностям своего зрения.

В Европе тоже росла оценка работ Куинджи. В 1873 году картина Куинджи «На острове Валааме» была показана на Всемирной выставке в Вене. А за картину «Снег» в 1874 году Куинджи получил бронзовую медаль на международной выставке в Лондоне. В 1878 году проходила Всемирная выставка в Париже, где также были выставлены его работы. Но нет, медали в Париже получили другие русские художники; например, Генрих Семирадский. Без медалей остались, однако, Иван Крамской, Илья Репин, лучшие русские мастера пейзажа – Алексей Саврасов, Иван Айвазовский, Иван Шишкин, Андрей Боголюбов. Творчество Куинджи было всё же отмечено как «выдающееся среди всех необыкновенно эффектным странным освещением».

Когда Великий князь Константин Константинович во время своего плавания прибыл во Францию, Иван Тургенев, который был секретарём Общества русских художников в Париже, уговорил его на десять дней выставить «Лунную ночь на Днепре», которую, как мы помним, Великий князь везде возил с собой, в галерее Зедельмейера.

Куинджи провёл несколько персональных выставок. После триумфальной выставки 1880 года он в следующем году представляет «Берёзовую рощу», а в 1882 году – новую картину «Днепр утром», где нет неожиданных цветовых контрастов, но зато замечательно показан бесконечный простор украинской реки, который сразу заставляет вспомнить описание её у Гоголя: «Чуден Днепр при тихой погоде, когда вольно и плавно мчит...».

Но как-то странно – картина была встречена более прохладно, чем все предыдущие. В июне состоялась выставка на Кузнецком мосту в Москве, после чего Куинджи вдруг перестал выставляться и «замолчал» на два десятка лет. Непонятная до сих пор история. Сам художник объяснял, что не хочет, чтобы говорили «был Куинджи, да весь вышел». Но можно вспомнить, что и критика была не всегда справедлива к его работам, а аргументы, прямо скажем, иногда просто вызывали удивление.

Куинджи перестал выставляться, но не перестал работать. За почти 30 лет «молчания» собралось около 500 живописных эскизов и работ, примерно три сотни графических листов. Финансовое положение мастера позволяло ему жить безбедно; жил он на Васильевском острове, там же купил доходный дом, который выгодно сдавал внаём. При этои сам Архип Иванович был довольно скромен в быту, к роскоши не стремился, понимая, что «туда» с собой ничего не возьмёшь. И отдавал: 100 тысяч рублей в дар Академии художеств на выдачу премий начинающим художникам, 150 тысяч рублей и своё имение в Крыму – Обществу художников... Помогал и множеству людей, которые обращались к нему; часто передавал деньги в просьбой не говорить, от кого они. Это был отзывчивый человек доброй души и огромного таланта.

Евгений Корягин,

кандидат искусствоведения