Имя выдающегося русского поэта Осипа Мандельштама (1891–1938 гг.) сейчас хорошо известно. Его литературное наследие доступно широкому кругу читателей. 130 лет минуло со дня рождения поэта, но только вышедшие сравнительно недавно сборники его произведений открыли нам Maндельштама не только как замечательного мастера лирической поэзии и переводчика мировой классики, но и как автора уникальной прозы – автобиографических повестей и философских эссе, глубоких статей и очерков о литературе, искусстве, культуре.

В творчестве Мандельштама отразились его историческое чутьё и обострённый слух на «шум времени». Вот почему гражданственность и мужественность его поэтической речи были не чем-то внешним и поверхностным, а настоящим нервом лирического переживания, самой тканью стиха. Ни на один миг не оставляли поэта столь характеризующие его, по выражению А. Тарковского, «нищее величье и задёрганная честь». Без этого не написалось бы ни про «гремучую доблесть грядущих веков», ни про современный ему «век-волкодав».

Поэтическое наследие Мандельштама – это около 600 произведений различных жанров, размеров и тематик, включая даже стихи для детей, шуточные стихотворения и переводы. Не менее разнообразна и проза поэта: автобиографические очерки-воспоминания, составившие повесть «Шум времени», фантастико-реалистический мини-роман «Египетская марка», исповедально-обличительная «Четвёртая проза», циклы путевых и городских зарисовок, театральные и кинематографические впечатления. Ярко проявил себя Мандельштам также как журналист, критик, публицист. Известны его опыты в написании радиокомпозиций.

Философские эссе Мандельштама (такие как «Государство и ритм», «Пшеница человеческая», «Гуманизм и современность») занимают в его творчестве особое место. В них предпринята попытка осмысления вечных истин не в контексте собственной судьбы, как в автобиографической «Четвёртой прозе», а в масштабе поистине вселенском, применительно к судьбам всех народов, всего человечества. Довольно оптимистически рассматривая возможность создания нового гармонического общества; поэт надеется, что воздействие на культуру, оказанное революцией, будет сравнимо с эпохой Возрождения. Он утверждает необходимость взращивания идеи солидарности и коллективизма, но при условии, что эта идея должна быть подкреплена гуманизмом, дабы не превратиться из источника блага в причину человеческого страдания. Вот почему, предупреждает поэт-провидец, нельзя рассматривать людей как «простую пшеницу для помола», материал для опытов новоявленных мессий. Поражает глубиной предвидения его мысль о том, что если «подлинно гуманистическое оправдание не ляжет в основу грядущей социальной архитектуры, она раздавит человека, как Ассирия и Вавилон». Это было написано в начале 20-х годов прошлого века. С горечью поэт говорит о победителях, которым «не страшны никакие социальные преграды» и констатирует, что «ценности гуманизма ныне стали редки», хотя ему и хотелось бы верить, что это «вовсе не дурной знак», поскольку эти ценности «всё ещё находятся в обращении в идейной жизни и очень скоро займут подобающее им место».

Однако трагическая судьба Мандельштама подтвердила худшие опасения: тоталитарный режим не только сделал запретными имя и слово поэта, но и уничтожил его самого. Мандельштама, как и Пастернака, и Ахматову, именовали внутренними эмигрантами. Поэт просто сказал правду, за которую ему пришлось заплатить самую высокую цену – цену жизни. В ноябре 1933 года он создал стихотворение, ставшее поворотным в его судьбе:

Мы живём, под собою не чуя страны,

Наши речи за десять шагов не слышны,

А где хватит на полразговорца,

Там припомнят кремлёвского горца.

Разумеется, это горькое, отчаянно смелое, разоблачительное стихотворение не печаталось много десятилетий. С опаской для жизни его передавали шёпотом. Измученный нуждой, равнодушием, слежкой, преследованиями, замордованный поэт с достоинством прошёл все этапы пути к смерти. Власть карала поэта долго, волоча по всем кругам ада. Было бы неверным считать, что этот не от мира сего интеллигент, «всем напуганный и ничего не боящийся» (определение жены поэта Надежды) привлекает современников только такими антикультовыми стихами, разоблачающими Сталина и тоталитаризм. Мандельштам говорил жене: «К стихам у нас относятся серьёзно – за них убивают». Век-волкодав задушил поэта, но не смог уничтожить созданное им и оставленное нам в наследство.

Первая книга Осипа Мандельштама «Камень» сразу же заявила о приходе нового, сильного, зрелого поэта. «Камень» лёг в фундамент новой поэзии, поэзии акмеизма. В этой книге он наследует русскую поэтическую традицию, обозначенную великими именами. Книги поэта выходили редко и скупо. Автор был предельно взыскателен к себе и желал представать перед читателем только лучшими из созданных строк. Горемычная его судьба сказалась и на судьбе его книг. Замыслы были обширны, наличествовали талант и ум, но жизнь сложилась так, что замыслы перегорели, а возможности не были востребованы.

В Мандельштаме уживалось несовместимое. Он был скромен, смел, горд, незащищён, вспыльчив, добр, строг, умел слушать, не терпел, когда невнимательно слушают его, не терял чувства юмора в разговоре и в строке. Им владела тоска по мировой культуре. Он был знатоком истории русской речи и мастером её исторического истолкования. В 1921 году он женился на киевлянке, художнице Надежде Хазиной, которую впоследствии называли самой знаменитой женой ХХ века. Всю свою жизнь она посвятила мужу – страшную, «бесформенным комом слипшуюся» и при этом всё-таки счастливую жизнь. Никто не сомневался в бесконечной, невероятной любви, выпавшей на её долю. «Осип любил Надю неправдоподобно», - писала Анна Ахматова, подруга Мандельштама. Посещения Киева в последующие годы сблизили его с киевскими поэтами, художниками, театром «Березиль», о котором им написана проникновенная статья, и с самим городом, который он исходил вдоль и поперёк.

Многое в судьбе Мандельштама осталось загадкой – например, его отношения с иудейством. Не сидевший на месте, Осип Мандельштам знал немало городов и весей, некоторые посещал по два-три раза и более. На его творчестве отразились эти переезды, большие и малые расстояния, приметы тех или иных мест. Воспоминания разных людей о Мандельштаме в массе не очень выразительны. В некоторых заметен осудительный уклон: не отдавал долги, был вспыльчив, часто несправедлив. Кажется, что никто из современников так и не увидел Мандельштама «в полный рост», только Ахматова и его жена Надежда. Они и пишут о нём, как никто другой.

До сих пор доподлинно неизвестны подробности последних дней поэта. Безмогильный Мандельштам имеет только день рождения (15 января 1891 года) и место рождения (Варшава). Много раз уточнялась официальная дата смерти поэта – 27 декабря 1938 года. Ей предшествовали другие даты, вызывающие сомнение. Долгое время было принято писать «погиб в 37-м», потом «в 38-м». И мы до сих пор не знаем, при каких обстоятельствах погиб, где погиб. Есть несколько версий на уровне легенд, и все они тяжелы для души и сознания.

Однажды полусерьёзно, полушутя Мандельштам написал:

Это какая улица?

Улица Мандельштама.

Что за фамилия чертова,

Как её ни вывёртывай,

Криво звучит, а не прямо...

Он многое предугадал, в том числе и то, что скоро действительно появятся улицы в разных городах, названные его именем, а читатель получит длительную радость от встречи с ёмким и обширным миром поэта, если не пожалеет времени и внимания на серьёзное чтение. Чтение не беглое, а пристальное, не по диагонали, а от строки к строке, от стихотворения к стихотворению. Возможно, придётся обратиться за справкой к толковому словарю русского языка, к словарям иностранных слов, к классикам мировой литературы... Эта читательская работа над текстом будет вознаграждена радостью сочувствия и сопереживания, звучанием легкокрылого слова, человечностью, теплом, душевностью, которыми так щедро одарена поэзия Осипа Мандельштама.