В этом уходящем году, когда великому исследователю - писателю и рассказчику Ираклию Андроникову исполнилось бы 100 лет, хочется вспомнить о нём и при случае сказать своим нынешним («иных уж нет, а те далече») американским друзьям и собеседникам: «А я ведь видел и слышал Ираклия Андроникова».

До того счастливого случая я проходил офицерскую службу в отдаленных от цивилизации высокогорных гарнизонах Закавказья, и мы с женой старалась не пропустить ни одной радиопередачи, в которых свои рассказы читал Ираклий Андроников. На московской волне наших радиоприемников он всегда был самым желанным гостем. Позже, в конце 60-х, наконец, и у нас, в горах, появилась возможность принимать телепередачи из Тбилиси и Москвы. По вечерам в моей комнатушке у небольшого телевизора передачи «Ираклий Андроников рассказывает» собирали не только нашу семью, но и друзей-офицеров, соседей, знакомых. Особенное восхищение у всех нас вызывал изумительный рассказ Ираклия Андроникова о его неудачном дебюте в качестве музыкального лектора - «Первый раз на эстраде». А с каким знанием дела он говорил о многих деятелях культуры, о музыке... Такое не забывается…

Нетрудно понять, каким счастьем для меня с женой, проводивших свой отпуск в Москве, было в 1968 году достать билеты в Концертный зал имени П.И. Чайковского на Литературный вечер Ираклия Андроникова. Мы, как и вся громадная аудитория, затаив дыхание, внимали каждому слову, ловили каждый жест великого Мастера слова. Рассказывая об известных писателях и артистах, таких, как Самуил Маршак, Алексей Толстой, Александр Фадеев, Василий Качалов, Александр Остужев, он в них полностью перевоплощался, раскрывая непростые характеры своих героев и даже особенности их мышления. В устных рассказах Андроников точно воспроизводил осанку, жест, мимику, передавал даже интонацию и тембр голоса его героев. Кому удавалось видеть и слушать Андроникова в зрительном зале, или перед боями на Калининском и Закавказском фронтах, или в дружеском застольном кругу, или с экрана телевизора (он был основоположником жанра телевизионного рассказа), прекрасно понимали: перед ними был Волшебник, каких сейчас на эстраде и ТВ, к сожалению, нет.

В 80-е годы Ираклий Луарсабович тяжко болел, и надолго исчез с «голубых экранов». Однако во время горбачёвской перестройки московское телевидение преподнесло почитателям «говорящего писателя» дорогой сюрприз - телепремьеру «Ираклий Андроников о русских тройках». И хотя на экране я не мог видеть любимого Мастера (он, автор сценария, с дрожью в голосе вел передачу, оставаясь за кадром), но его каждая песня-исследование, песня-новелла о русской тройке стала настоящим открытием ещё одной неизвестной до сих пор грани огромного андрониковского дарования. Здесь были раскрыты неизвестные массовому телезрителю страницы не только русской поэзии, но и гораздо больше - литературоведения, фольклористики, музыковедения, этнографии, истории.

Смертельно больной Ираклий Андроников трогательно рассказывал о преданной народной любви к коню и тройке. Опираясь на работы многих исследователей, он исторически связал творения известных и сейчас, к сожалению, позабытых замечательных русских поэтов и композиторов. Их песни пели Иван Козловский, Надежда Обухова, Лидия Русланова.

В октябре 1985 года газета «Советская культура» поместила мою рецензию на телепремьеру «Ираклий Андроников о русских тройках. И я горд, что её прочел Мастер. Через пять лет его не стало. Сейчас трудно даже представить всю горесть той потери. Одно перечисление титулов Ираклия Луарсабовича заняло бы целые страницы. Ими отмечены заслуги перед Россией, Грузией, народами Кавказа, перед многими культурами европейских государств. Но титулы, звания, награды - это далеко не всё: главное, все они даже в совокупности не могли оценить в полной мере уникального, неповторимого таланта Ираклия Андроникова.

С тех пор прошло более сорока лет. И надо же было случиться, что сейчас на Среднем Западе Америки, в тихом предместье Детройта, живёт и творит известный московский кинорежиссёр, заслуженный деятель искусств РСФСР Константин Бромберг - создатель более пятидесяти кино- и телефильмов, в том числе нескольких кинолент того знаменитого цикла «Ираклий Андроников рассказывает». Узнав об этом, я дозвонился и напросился на встречу с Константином Леонидовичем, чтобы распросить его о совместной работе с непревзойденным рассказчиком, выдающимся литератором и талантливом исследователем. И вот его рассказ:

- С Ираклием Андрониковым меня, четырнадцатилетнего московского паренька, познакомил Александр Трифонович Твардовский, с которым мы жили по соседству. После окончания режиссерского факультета ВГИКа я снял ряд документальных фильмов о творчестве известных музыкантов и певцов: Герберта фон Карояна, Евгения Мравинского, Юрия Темирканова, Надежды Неждановой, Надежды Обуховой, Марка Бернеса… Впервые в практике советского телевидения я снял цикл из шести документальных фильмов «Дирижирует Евгений Мравинский». В Большом зале Ленинградской филармонии мы сняли шедевры мировой музыкальной классики: Пятую симфонию Чайковского и Четвертую Бетховена, Четвертую симфонию Брамса и Пятую Шостаковича в исполнении великолепного Академического симфонического оркестра Ленинградской филармонии под руководством выдающегося дирижера народного артиста СССР Евгения Мравинского. Впервые для многомиллионной аудитории советских зрителей-слушателей в этих фильмах мы старались донести высочайший уровень музыки в изображении и воссоздать атмосферу музыкального звучания, раскрыть личность великого дирижера и человека, показать игру музыкантов на сцене и завороженных их мастерством слушателей.

-Какое же отношение к этой вашей работе имел Ираклий Андроников?

-Самое прямое. Ираклий Луарсабович был исключительно музыкален. Несмотря на значительную разницу в возрасте, он радушно приглашал меня к себе в гости и образно рассказывал, как с детства «свою душу посвящал музыке». Он досконально знал всю мировую и отечественную классику, доказывая это тем, что мог просвистеть мне фрагменты симфоний и опер.

Только благодаря Андроникову я впервые осмелился снять выступление симфонического оркестра. И вот после завершения съёмок, а это было в самый пик «брежневского застоя» меня вызвал к себе в кабинет зловещий Председатель Гостелерадио СССР, ставленник Леонида Ильича, Сергей Лапин. Первым делом он поблагодарил меня за снятый цикл музыкальных фильмов, поздравил, а затем неожиданно сказал: «Однако, мне не нравятся фамилии создателей телефильмов. Они все какие-то не русские: режиссер Бромберг, оператор Рерберг, художник Макаревич! Наши советские люди могут это просто не понять. Поэтому, - продолжил он, - мы вам заплатим за работу по первой категории, но в титрах фильмов оставим только одну фамилию - автора сценария и диктора Андрея Золотова. Ну, а если вы не согласны, оставим в титрах ваши фамилии, но, в этом случае, фильмы получат только третью категорию… (А это означало, что фактически мои картины никто в стране не увидит, потому что они окажутся «на полке»). И за свою работу вы получите буквально копейки…»

Тогда я и не предполагал, что с этим могущественным чинушей мог бы не согласиться: Ведь тогда уже несколько фильмов этого цикла были закуплены зарубежными странами. (Кстати, до сих пор они демонстрируются в музыкальных салонах парижского Лувра). Но тогда об этом я ничего не знал. Поэтому ответил Лапину, что «сам принять решение не смогу, должен посоветоваться с авторским коллективом. Позвонил нашему замечательному оператору Георгию Рербергу (Гоше), который плодотворно работал с Андроном Кончаловским, а с Андреем Тарковским снимал «Зеркало». А Гоша так мне посоветовал: «Плевать на наши титры. Все и так знают, кто снял эти фильмы. Пусть дают Первую категорию, ведь семьям ой как нужны деньги!…». Тут, как говорится, не поспоришь. И фильмы вышли без наших фамилий в титрах.

Когда об этом узнал Ираклий Андроников, который был очарован нашей работой с Мравинским, он возмутился: «Мы должны восстановить справедливость. Я напишу статью об этих фильмах и отправлю её в «Известия». Там будут все ваши фамилии». И Ираклий Луарсабович сделал великое дело: в самой популярной газете страны появилась его блестящая статья «Мравинский. Музыка, Телевидение», где была дана высочайшая оценка нашей работы. Там же он опубликовал инициалы и фамилии создателей фильмов. Затем эта статья появилась в книге «Ираклий Андроников - К музыке», которая разошлась огромными тиражами по всей стране.

-А какие телефильмы вы снимали об Ираклии Луарсабовиче?

-Непосредственно с ним я работал на трех фильмах телевизионного цикла «Слово Андроникова», которые уже были связаны не с музыкальной, а литературной историей. Во-первых, я помогал завершить великолепный фильм «Загадка Н. Ф. И.». В нём Ираклий Луарсабович, изучая творчество Лермонтова, раскрыл имя и тайну прекрасной незнакомки, носящей инициалы Н.Ф.И., которой 17-летний поэт посвятил ряд стихотворений. Затем я снял телефильм «Тагильская находка» о неизвестной ранее истории переписки семьи Карамзина с А. С. Пушкиным, о последних днях жизни великого русского поэта. Съемки, в основном, проводились в павильоне, однако с Андрониковым, который уже побаливал, приходилось выезжать на Урал, в Тагил. Но во всех поездках он держался молодцом. Такие его поездки лучше всех описал Корней Чуковский:

"Вот он мчится без оглядки за тысячи километров ради старой бумажки, на которой 120 или 130 лет тому назад было начертано хоть несколько слов рукою Глинки, Вяземского или безмерно им любимого Лермонтова. И так жарок его интерес к этим неведомым строчкам, что кажется, узнай он, что одна из этих бумажек лежит на дне океана, он, ни секунды не медля, нырнул бы в океанскую пучину и вынырнул с этой бумажкой в руке"...

В моём архиве до сих пор бережно хранится телеграмма: «С любовью вспоминаю о нашей совместной работе, которая была для меня эталоном. Обнимаю Вас. Ираклий». Это - о «Тагильской находке».

Третий мой фильм из цикла «Андроников рассказывает» назывался «Фронтовая бригада», где автор рассказывал о поездках во время Отечественной войны знаменитых артистов, певцов и музыкантов, которые давали концерты для бойцов на передовых позициях. К сожалению, этот фильм из-за какой-то неувязки с начальством или немалого числа бездарных и тупых завистников, на экраны не вышел.

-Как в дальнейшем складывались ваши отношения с Ираклием Андрониковым?

-Таких людей, как он, называли "ходячей энциклопедией" Он не только много знал, но и многое умел. Не случайно он был единственным в стране и доктором филологических наук, и народным артистом СССР. Он гордился, что среди его почитателей и друзей были Алексей Толстой, Борис Пастернак, Самуил Маршак, Юрий Тынянов, Фаина Раневская, Соломон Михоэлс, Вениамин Каверин… Однако, несмотря на огромную всесоюзную популярность и любовь, он, по-моему, был человек достаточно одинокий. Наверное, поэтому нередко ему приходилось прибегать к различным моим услугам. Однажды вечером он пригласил меня к себе домой, чтобы поговорить по поводу нашего следующего фильма. На стене его кабинета среди многих раритетов моё внимание привлёк старинный пистолет. Хозяин объяснил, что это пистолет дон Жуана де Маранья. «А, по-моему, - не согласился я, - это пистолет дон Жуана де Тэнорио, который также был из Севильи, но относился к другому знатному роду. Мы с ним долго спорили. Эта история о дон Жуанах так увлекла нас, что мы не заметили, как внезапно распахнулась дверь и на пороге кабинета появилась Вивиана Абелевна, жена Ираклия. Хозяин кабинета тихо и осторожно зашел за стол, чтобы оказаться от супруги на безопасном расстоянии. Она же решительно подошла к окну, резко распахнула штору, и в комнату ворвались лучи солнца. На часах было… шесть утра. Оказалось, что мы с гостеприимным хозяином проболтали всю ночь.

Наши беседы не раз затягивались за полночь. Тогда Андроников для ночлега предоставлял мне свой кабинет. Однажды я там проснулся, открыл глаза и не на шутку испугался: показалось, что на меня валилась… корова с огромными блестящими глазами. Оказалось, что предо мною была картина великого грузинского художника Нико Пиросмани, которая висела на стене прямо над кушеткой, на которой я спал. Кстати, Андроников гордился званием «Заслуженный деятель искусств Грузинской ССР», так как немало писал о грузинских писателях, музыкантах, художниках, и, конечно, о грузинской теме в творчестве Лермонтова. В любимой Грузии он провел своё детство, а позже часто там бывал.

-Константин Леонидович, долгие годы я был уверен, что, судя по фамилии и отчеству, Ираклий Луарсабович Андроников был грузином. Но слышал, что в его родне были и евреи…

-Знаете, в то время я ничего не знал о его еврейских корнях, и говорить с ним об этом, честно говоря, не приходилось. Он родился 28 сентября1908 года в Петербурге, где в то время учился в Университете на юридическом факультете его отец - будущий успешный столичный адвокат Луарсаб Николаевич Андроникашвили, который происходил из знаменитого в Грузии дворянского рода. И только недавно я узнал о еврейском происхождении великого рассказчика, писателя и ученого, которое во времена ярого советского антисемитизма 50-70-х годов «не прилично» было афишировать. Мама Ираклия Андроникова - Екатерина Яковлевна Гуревич - происходила из известной еврейской семьи, которая внесла заметный вклад в просвещение и культуру России, а его дедушка - Яков Григорьевич Гуревич - выпускник историко-филологического факультета Петербургского университета, был одним из основателей знаменитых Бестужевских курсов. В 1883 году он открыл знаменитую в столице России частную «гимназию - реальное училище Я.Г. Гуревича». Он также был автором многих фундаментальных трудов и учебников по истории, основателем и первым редактором журнала «Русская школа»… Сестра и брат мамы Ираклия в конце 19-го и начале 20-го века были писателями. Очевидно, что грузинские и еврейские семьи его родителей оказали значительное влияние на воспитание и становление такой выдающейся личности, которого великий режиссёр Георгий Товстоногов назвал «фейерверком российской культуры». Ираклий Андроников был один из немногих людей, который во времена «брежневского застоя» мог сказать: «Интеллигентный человек начинается там, где кончается пятый пункт…».