Кто из россиян старшего и среднего поколения ни знает жизнерадостной музыки классика советской песни и оперетты композитора Исаака Осиповича Дунаевского, которая из кинофильмов «Весёлые ребята», «Дети капитана Гранта», «Цирк», «Моя любовь», «Светлый путь», «Кубанские казаки», оперетт «Вольный ветер» и «Белая акация» навсегда осталась в памяти.

Но кроме чудесной музыки особый интерес к прекрасному композитору вызывало у меня ещё и то, что, имея крайне непопулярное в советское время, особенно в советской армии, имя Исаак, я был его тезкой и земляком. Будущий композитор родился и рос в уездном городке Лохвица на Полтавщине, а я, правда, на треть века позже - в областном центре Полтаве, где посчастливилось мне встречаться с его родной сестрой - Зинаидой Осиповной Дунаевской.

В конце сороковых годов прошлого века я, старшеклассник русской мужской школы (в то время образование было раздельное), после уроков часто перебегал на улицу Шевченко, к соседней украинской женской средней школы № 1, где преподавала физику Зинаида Осиповна Дунаевская. Хотелось увидеть спешащую домой с большим портфелем в руках сестру любимого композитора. Уже тогда, в то нелёгкое и смутное время, она выглядела очень пожилой женщиной, хотя ей было лишь около пятидесяти, и была она одета, как и большинство полтавчан, довольно бедно. А когда, случалось, я попадался ей на глаза, останавливала и строго спрашивала о моих оценках. Встречая Зинаиду Осиповну, я старался ловить каждое её слово о знаменитом брате. Однажды спросил: «На каком языке в детстве Исаак общался дома и знал ли он вообще еврейский язык»? Зинаида Осиповна взмутилась неуместному, на её взгляд, вопросу: «Он свободно разговаривал и читал на идиш, хорошо знал Тору, даже знал наизусть молитвы на древнееврейском языке. А когда в 1934 году в Харькове умер наш папа, Исаак приехал из Ленинграда на похороны и читал «Кадиш» (поминальную молитву - И.Т.) по отцу». Но, когда в наших беседах заходила речь о личной жизни брата, она отделывалась репликами типа: «Ну что Исаак, он работает в Москве, я - здесь…».

В 40-х годах в стране, особенно на Украине, разразился очередной «шабаш» государственного и бытового антисемитизма. О жизни и творчестве Исаака Дунаевского ни в книжках, ни в газетах ничего не писали. Более того, по указке Кремля в центральной прессе появились статьи, порочащие композитора. Даже бывшие коллеги начали несправедливо обвинять его в космополитизме, отрыве от жизни, пропаганде джаза и преклонении перед Западом. Сравнительно недавно стало известно, что когда кольцо травли вокруг беспартийного Дунаевского сжалось до предела, совершенно неожиданно открыто и смело тогда поддержал и защитил его председатель Союза композиторов СССР Тихон Хренников. Он пошел в ЦК партии и рискнул сказать в лицо главному партийному идеологу Жданову такие слова: «Я говорю… о первом композиторе, который приблизил советскую музыку к народу, я говорю об Исааке Дунаевском…». Несколько лет назад я узнал о содержании тогдашнего телефонного разговора Зинаиды Осиповны с братом: «В период этой кутерьмы я позвонила Исааку из Полтавы и спросила его о самочувствии. - Зиночка, - ответил он мне, - я отвык молиться. Если ты не потеряла этой способности, то помолись нашему еврейскому Богу за русского Тихона - я ему обязан честью и жизнью".

В те годы мы, городские подростки, завороженные музыкой Исаака Дунаевского, Гленна Миллера, Бени Гудмена, по многу раз бегали в кинотеатр на «Весёлых ребят», «Весну», восхищались зарубежными музыкальными фильмами «Джордж из Динки-джаза», «Серенада Солнечной долины»… И «заболели» джазом. Руководитель школьного духового оркестра набрался смелости и добился разрешения у директора школы организовать небольшой джаз-оркестр, куда бы вошли и скрипка и аккордеон,на котором играл я. Наконец, после долгих уговоров, споров и совещаний было дано «добро». И вскоре в джазовой обработке зазвучала популярная мелодия Дунаевского из кинофильма «Моя любовь», в которой мне было доверено сыграть сольную партию. Зная, что я немного знаком с Зинаидой Осиповной, новоиспеченные джазмены («лабухи», как тогда нас называли) снарядили меня в соседнюю школу, чтобы сестра автора музыки согласилась прослушать в нашем исполнении произведение своего брата. После моих неоднократных просьб, Зинаида Осиповна пришла к нам на репетицию. А наша игра «Песни о любви» («Звать любовь не надо…») так ей понравилась, что она расчувствовалась, поздравила с успехом и даже пожала руку дирижёру и каждому из оркестрантов … Гордые до небес авторитетной оценкой, мы вскоре эту лирическую, щедро «оснащённую» синкопами, мелодию «лабали» на городском смотре художественной самодеятельности. Весь зал нам бурно аплодировал. А мы с нетерпением ожидали решения жюри. Но через несколько дней в областной партийной газете «Заря Полтавщины» наше выступление было названо «космополитическим» и «низкопоклонством перед Западом», а джаз-оркестр был немедленно распущен.

Лишь через десятилетия после смерти композитора в моей домашней библиотеке появились о нём первые статьи, воспоминания, брошюры, сборник «Избранные письма И.О. Дунаевского». В конце 80-х увидела свет обстоятельная книга о творчестве композитора его биографа Наума Шафера. К 50-летию со дня смерти Дунаевского этот же автор выпустил в издательстве «ЭКО» книгу «Если вам нужны мои письма…» о том, как со всех уголков огромной страны любимому композитору приходили сотни благодарных писем, которые вдохновляли его на создание новых замечательных песен. На каждое письмо он непременно отвечал.

Но о детстве и юности Исаака Дунаевского в статьях, воспоминаниях и книгах можно было узнать очень немного. В этом, признаюсь, частично я виню и себя. В шестидесятых годах я активно увлёкся журналистикой, которая затем стала частью моей жизни. И до сих пор жалею, что ежегодно приезжая в отпуск к родителям в Полтаву, у меня ни разу не возникло желание сесть в рейсовый автобус и подъехать на родину Исаака Дунаевского в Лохвицу, чтобы, если повезет, своими глазами увидеть дом его родителей и поговорить с оставшимися в живых после войны его старыми приятелями по школе, соседями… Казалось, что это время упущено безвозвратно.

Но вот летом 2008 года в американском городе Саутфилд (штат Мичиган), я беседовал с бывшим офицером-подводником Балтийского флота Лазарем Львовичем Селектором. Оказалось, что он родился в Лохвице. Мой восторг легко представить!

- Скажите, может быть, вы знали Исаака Дунаевского?

- Конечно, кто его не знал. Лично, к сожалению, нет. Я родился в 1921 году, когда семья Дунаевских уже переехала в Харьков. Но мой отец, Лейвик Иосифович, рассказывал мне, что хорошо знал эту большую еврейскую семью.

-Если можно, расскажите, пожалуйста, подробней о ней.

- В маленькой тихой Лохвице в то время дружно жили украинцы, евреи, поляки. Летом по воскресеньям в городском саду играл духовой оркестр. Отец работал приказчиком в хозяйской лавке и часто общался с главой зажиточной семьи Дунаевских, Цали Симоновичем, который работал кассиром в местном «Обществе взаимного кредита» и владел небольшим цехом по выпуску фруктовых вод. В их семье было шестеро детей (пять сыновей и дочь). Их мама, Розалия Исааковна, хорошо пела, играла на фортепиано и скрипке. А её брат, дядя Самуил, считался местным композитором и здорово играл на гитаре и мандолине. Летом из распахнутых окон их дома всегда слышалась музыка. Всё это, наверное, и повлияло на выбор детьми профессии. Мальчики впоследствии стали музыкантами, композиторами, дирижерами, а девочка - учительницей. Маленький Исаак (после рождения его полное еврейское имя Исаак Беру Иосиф Цалиевич - И.Т.) уже в раннем детстве проявил себя как настоящий вундеркинд, подбирал по слуху на рояли еврейские и украинские песни. Их он слышал дома, на улице, в городском саду. Будущий композитор с раннего детства был особенно пленен задушевными еврейскими и украинскими песнями, которые он слышал в исполнении своей матери. О том, насколько сильны были детские впечатления у Исаака, можно судить по поздравительной телеграмме, которую он послал своей любимой 80-летней маме: «Сердечно поздравляю тебя, дорогая мамочка, крепко обнимаю, целую, желаю только одного: чтобы мы ещё много лет слышали твоё пение украинских песен и видели, как ты танцуешь мазурку. Твой сын». Но и когда семья Дунаевских покинула Лохвицу и переехала в Харьков, мой отец часто виделся с ними, т.к. приезжал в Харьков по служебным делам. А на ночлег обычно останавливался в доме у старых знакомых - Дунаевских.

Во время Гражданской войны на Украине было неспокойно: банды совершали грабежи и убийства, а позже и большевики без следствия и суда расстреливали горожан и крестьян. Однажды, закупив товар и беспокоясь за его сохранность в дороге, отец попросил Цали Симоновича Дунаевского дать ему в помощь кого-либо из сыновей. Среди них самым самостоятельным был худенький, невысокого роста и очень впечатлительный гимназист Исаак, который без уговоров согласился во время каникул сопровождать вместе с моим отцом хозяйский товар в родной город, где остались друзья детства. Тогда Исаак еще учился и в консерватории игре на скрипке, с которой никогда не разлучался. Юноше приходилось ночью сторожить тюки и выгружать их с железнодорожных вагонов на подводы. А, прибыв на место, и ещё не успев, как следует, отдохнуть после опасной и утомительной дороги, Исаак брал свою скрипку, выходил на улицу и начинал играть веселые и грустные еврейские и украинские мелодии. Собирались девчата и хлопцы на «вечорныци».. Восхищаясь игрой знакомого с детских лет «парубка», они пели песни, танцевали, а после импровизированных концертов сердечно благодарили скрипача за его талант и доброту, обнимали, предлагали зайти в хату отобедать, приглашали остаться на ночлег. Исаак с особой охотой направлялся ночевать туда, где его ждали молодые, «гарные девчата»… Летние вояжи юного Исаака в родной городок, его уличные «концерты» и любовные увлечения продолжались до окончания учебы в консерватории, где, как говорили, «каждой хорошенькой студентке он посвятил любовный романс».

Я поблагодарил Лазаря Львовича за интересные, ранее неизвестные воспоминания, которые пролили новый свет на юные годы и истоки творчества Исаака Дунаевского. Да, с юношеских лет его любили женщины. Но не за внешность. Ведь он не был ни высок, ни красив. Любили за его талант, доброту и, наверное, за неизменное восхищение женской красотой… Однолюбом он не был. Окончив в Харькове с золотой медалью гимназию, а через год и консерваторию, Исаак влюбился, женился, и тут же развелся. И где бы он в дальнейшем ни работал - в театрах и на эстраде Харькова, Ленинграда, Москвы, этот светлый композитор, сочинявший гениальную жизнерадостную музыку, везде по-настоящему влюблялся. Свои романы «на стороне» он называл поисками маленькой красоты. В каждой женщине Исаак видел только прекрасное и радостное, а женская красота вдохновляла его на создание множества таких же красивых мелодий.

В Москве молодой композитор влюбился в красавицу - балерину Зиночку Судейкину. Она писала стихи, пела, увлекалась живописью, и он был от неё без ума. Вскоре они поженились. Как обещали друг другу, навсегда.
Однако новобрачным жить в столице было негде, и они отправились “на заработки” в Крым. Как молодые супруги жили в Симферополе, видно из письма Дунаевского: “Бобочка» (так он её называл) сейчас лежит в постели (уже двенадцать часов) и болтает без конца, декламирует какие-то свои стихи. Занимается вышиванием и дошла до высокой степени художества. Рисует пейзажи у меня на столе, за что ей достается. Какое светлое создание!”
Когда в Москве о Дунаевском стали говорить, как о талантливом композиторе, Леонид Утесов его приглашает переехать в Ленинград на должность музыкального руководителя и главного дирижёра мюзик-холла. Узнав о семейных проблемах Исаака, Утесов срочно ”выписал” ему красавицу-жену из деревни в город на Неве, устроил ей шумную встречу на вокзале — с пролеткой и музыкантами... Зиночка была счастлива, а вскоре, в 1932 году «подарила» любимому мужу сына - Евгения, будущего известного художника.
В одной компании Исаак познакомился и влюбился в танцовщицу, такую же высокую и яркую блондинку, как и его жена, - Наталью Гаярину. Зинаида Сергеевна об этом узнала. И в течение пяти лет Дунаевский буквально разрывался между двумя любимыми женщинами.
Потом, наконец, перестал Наталье звонить, а жене написал записку: “Никакая сила новой страсти не в состоянии отвратить мои чувства от тебя”.
Сколько новых влюблённостей было у Исаака Осиповича никто не знает…Но известно, что одной из них была очень популярная советская киноактриса Лидия Смирнова. Героиней фильма “Моя любовь” он был очарован. Каждый день отправлял ей телеграммы и цветы! Притом требовал, чтобы она откликалась на каждую его весточку: “Ты должна знать все, все мое, что рождается во мне, что живет, дышит, хорошее это или плохое”.
Он даже предложил Лидии Смирновой стать его женой. Но она отказала: у нее была своя судьба. При следующей встрече Исаак Осипович жестко сказал ей: “Я вас больше не люблю!”.

По-настоящему он любил только свою жену, Зинаиду Сергеевну, любил всю жизнь. Она это понимала, хотя и страдала. И он тоже страдал, страдал… и вновь влюблялся и постоянно заводил романы. Была и танцовщица (солистка балета столичного военного Ансамбля песни и пляски имени А.В. Александрова) и тоже красавица, Зоя Пашкова. Она была моложе Дунаевского на 24 года. В начале «победного»1945 года в этой любви рождается сын Максим. Отец по тогдашнему закону не мог дать ему ни своего отчества, ни своей фамилии. Зоя посещала дом Дунаевских, и у неё даже сложились добрые отношения с Зинаидой Сергеевной. И сыновья Евгений и Максим сдружились.

В последний год своей жизни Исаак Дунаевский метался между двумя семьями. В одном из писем он писал своей знакомой: «Выдержу ли собственные терзания? Хватит ли сил?». В конце -концов ему удалось выхлопотать для себя и гражданской жены квартиру на улице Огарёва… Но до новоселья ему дожить не пришлось. В такой, с самой юности до самой смерти, бурной, даже горькой, но любви, и в постоянной потребности сочинять волшебные мелодии прошла его жизнь. Исаак Дунаевский - автор 11 оперетт, 3 балетов, изумительной музыки к 18 кинофильмам и более 100 песням - умер 25 июля 1955 года на подмосковной даче от сердечного приступа во время работы над опереттой «Белая акация». Ему было всего пятьдесят пять лет. Только после смерти отца его сын Максим, ныне известный композитор, обрел отчество - Исаакович и фамилию - Дунаевский.

Вот как описывал прощание с Исааком Осиповичем известный московский журналист Эдуард Графов: «Хорошо помню ясный солнечный день 1955 года. Большой зал консерватории, ряды кресел убраны. Посреди зала на постаменте гроб, в нем покинувший нас композитор. Вокруг стояли женщины, красивые женщины, известные певицы, артистки. Они очень плакали. А поодаль сидела на стуле маленькая старушка, вся в черном, безмолвствовала. Вдруг она встала, воздела руки, черная шаль крыльями опала по ее рукам. И она, эта птица, нет, не зарыдала, она невыносимо застонала... Это была главная, самая любимая женщина в его жизни — мама Розалия Исааковна, женщина бесконечно добрая и набожная»… А вот ещё одно свидетельство трагических похорон великого композитора. Писатель, драматург, автор сценария кинофильма «Моя любовь» Иосиф Прут в своей книге «Неподдающиеся» вспоминал: «Новодевичье кладбище. Вырыта могила, и стоит мать- 80-летняя женщина. Её поддерживает брат Исаака - Зиновий. И она должна увидеть, как сейчас опуститься гроб с её сыном, с её гордостью, с её мальчиком, который выстрадал так много в своей жизни, который хлебнул горя и с женщинами, и со своими детьми… Когда мы поднесли гроб к могильной яме, чтобы его опустить, то поняли, что сейчас произойдёт вторая смерть: сердце матери не выдержит, оно разорвётся!... Мать сделала какое-то неестественное движение… и это понял молодой капельмейстер стоящего рядом военного оркестра. Он крикнул: - Трубы! И взлетело 16 труб. Он крикнул: - Все! И вот уже 120 музыкантов рванули марш: «Легко на сердце от песни весёлой!...». Мать захлебнулась, как захлёбывается атака, от величия музыки своего сына - и выдержала. Так мы проводили Исаака Дунаевского».

….В конце 60-х годов я, кадровый офицер, приехал из дальнего высокогорного гарнизона в очередной отпуск к родителям. Однажды. прогуливаясь по утопающим в зелени полтавским улицам, у Центральной почты увидел идущую мне навстречу старушку. С трудом узнал сестру любимого композитора, Зинаиду Осиповну. Поздоровался. Представился. Удивительно, но она меня вспомнила. Спросил о её здоровье.

-Честно говоря, паршивое.

-Может быть, хоть чем-нибудь могу помочь?

-Не в этом дело. Недавно приехала из Москвы, была на Новодевичьем кладбище, на могиле Исаака. И то, что увидела, до глубины души покоробило: несмотря на лето, его могила и памятник оказались всеми забыты: ни веночка, ни цветочка… А ведь своим женам и детям Исаак оставил на долгие годы немалые средства, московские квартиры, машины, дачи… Не верится, что забыли его они, друзья и многочисленные поклонники…

Вразумительного ответа на беспокойство этой старой заслуженной пенсионерки я тогда дать не мог. Лишь подумал, чем её успокоить, и вдруг в ушах зазвучал великолепный «Школьный вальс», музыку которого, думаю, Исаак Осипович не мог сочинить, не вспоминая свою дорогую сестру-учительницу. Я ласково обнял Зинаиду Осиповну и, несмотря на недоумённые взгляды прохожих, тихонько запел ей на ухо:

Промчались зимы с вёснами,

Давно мы стали взрослыми,

Но помним наши школьные деньки…

Любимая жена композитора Зинаида Судейкина после смерти мужа тяжело заболела и находилась без движения до кончины в 1979 году. Гражданская жена Зоя Пашкова, мать сына Максима, погибла в автомобильной катастрофе 30 января 1991 года - в день рождения Исаака Дунаевского. В 2000 году умер его старший сын замечательный художник Евгений. Именно он был хранителем и наследником всего того, что было связано с именем отца. Последними его словами были: «Папа, я скоро к тебе приду». Его похоронили на Новодевичьем кладбище, там же, где покоится его отец. Младший сын, Максим Дунаевский, по его же выражению, «взял от отца его влюбчивость». Памяти отца он недавно посвятил свой новый мюзикл «Весёлые ребята».

В дни 100-летнего юбилея Исаака Дунаевского о нем и его музыке лучше всех сказал режиссер театра и кино Александр Белинский: «…ещё раз хочу напомнить, какого замечательного, бессмертного соловья из Лохвицы имело наше Отечество. Музыка его будет звучать всегда…». Как говорится, лучше не скажешь!