Академик Андрей Сахаров, учёный с мировым именем, проложивший путь к созданию термоядерного оружия, родился ровно 100 лет назад – 21 мая 1921 г. Сегодня его имя часто употребляется как синоним слов «диссидент» и «правозащитник». Однако в первую очередь Сахаров был выдающимся физиком.

Андрей Дмитриевич Сахаров родился в Москве, в интеллигентной и дружной семье. «Мой отец – преподаватель физики, автор ряда широко известных учебных и научно-популярных книг, – рассказывал академик. – С детства я жил в атмосфере порядочности, взаимопомощи и такта, трудолюбия и уважения к высокому овладению профессией. Моё детство прошло в большой коммунальной квартире, где, впрочем, большинство комнат занимали семьи наших родственников и лишь часть – посторонние. В доме сохранился традиционный дух большой крепкой семьи: постоянное деятельное трудолюбие и уважение к трудовому умению, взаимная семейная поддержка, любовь к литературе и науке. Мой отец хорошо играл на рояле, чаще Шопена, Грига, Бетховена, Скрябина. Душой семьи, как я это с благодарностью ощущаю, была моя бабушка Мария Петровна».

«Единственной истинной гарантией сохранения человеческих ценностей в хаосе неуправляемых изменений и трагических потрясений является свобода убеждений человека, его нравственная устремлённость к добру», – убеждал учёный. Проект Конституции страны, подготовленный Сахаровым, гласил: «Цель народа – счастливая, полная смысла жизнь, свобода материальная и духовная, мир, благосостояние и безопасность для граждан страны, для всех людей на Земле, независимо от их расы, национальности, пола, возраста и социального положения... Конституция гарантирует гражданские права человека – свободу убеждений, свободу слова и информационного обмена, свободу религии, свободу ассоциаций, митингов и демонстраций, свободу эмиграции и возвращения в свою страну, свободу передвижения, выбора места проживания, работы и учёбы в пределах страны. Никто не должен жить в нищете...».

Говоря о будущем мира, А. Сахаров, как и все, кто задумывался о том, как будут жить наши внуки и правнуки, испытывал сильные и противоречивые чувства. «Я верю, что человечество найдёт разумное решение сложной задачи осуществления грандиозного, необходимого прогресса с сохранением человеческого в человеке и природного в природе». О работе над термоядерным оружием Сахаров говорил: «Все мы были тогда убеждены в жизненной важности этой работы для равновесия сил во всём мире и увлечены её грандиозностью».

Относительно недавно появилась возможность хотя бы частично ознакомиться из первых рук с его взглядами, мыслями, идеями, которые преподносились ранее большей частью искажёнными, перетолкованными, снабжённые комментариями, ничего общего не имеющими с подлинными идеями Сахарова.

Читая его работы, начиная с «Памятной записки» (1971 г.), его Нобелевскую лекцию (1975 г.), то и дело вспоминаешь, как всё это было оболгано. Идеи и мысли великого учёного были объявлены идеологически вредными, затем признаны враждебной пропагандой, затем самого Сахарова объявили наймитом западных реакционеров, пособником милитаристов и продажным агентом... Конечно, Сахаров говорил «не то». Не поддержав официальные предложения советского военно-промышленного комплекса, он выдвинул свои нетривиальные соображения по вооружению. Сахаров всегда говорил «не то». В этом особенность его статей, речей, его размышлений. И в этом особенность его дара. В сущности, само определение гения заключается в его необычном мировоззрении. Благодаря иному, неправильному взгляду нам открывается многообразие и объёмность мира.

Вот человек, в котором не узнала

Толпа героя, скучно с ним в толпе:

Ни гневных фраз, ни в голосе металла,

Едва терпела, чуть ли не сгоняла

С трибуны, что ж он всё во вред себе?..

А. Кушнер

Исключительно удачно складывалась научная карьера А. Сахарова. Обласканный. Преуспевающий – казалось бы, что ему ещё было нужно? Сиди и занимайся любимым делом, следуй своему счастливому призванию! Ему с полным основанием приписывали решающие заслуги в создании в создании ядерной мощи державы. Но случился переход от такого признания и благополучия к отверженности, от вершины – к бездне. За каких-нибудь 6–7 лет акции и столкновения привели Сахарова к написанию книги «Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе». Крамольным было то, что она пошла самиздатом, но ещё хуже, что её стали широко издавать за границей. С этого, собственно, и пошли репрессии.

Сахарова отстранили от секретных работ. Это никак не остановило его, и в конце концов всё закончилось в 1980 году ссылкой в Горький. Семь лет Сахаров и его жена вдвоём провели в ссылке, лишённые права с кем-либо общаться. Не было телефона, запрещено было куда-либо выезжать. У дверей квартиры круглосуточно дежурила милиция. Если Сахаровы выходили гулять, то за ними следовали на машине. У Андрея Дмитриевича трижды украли и трижды изъяли при обысках его рукописи. Трудно понять, откуда этот человек черпал силы для своей стойкости, в чём состояла его вера. Когда 15 декабря 1986 года Михаил Горбачёв позвонил Сахарову в Горький с известием об окончании ссылки, первое, что сказал ему Сахаров после благодарности, было то, насколько его беспокоит участь узников совести, продолжающих томиться в лагерях. Вот какова была его первая реакция на долгожданную весть о свободе.

«Я не родился для общественной деятельности», – сказал учёный в одном из своих интервью. Что же в таком случае являлось внутренним стимулом для его гражданской, политической активности? Он отвечал на это так: «Судьба моя оказалась необычной: она поставила мена в условия, когда я почувствовал свою большую ответственность перед обществом, – это участие в работе над ядерным оружием, в создании термоядерного оружия. Затем я почувствовал себя ответственным за более широкий круг общественных проблем, в частности гуманитарных. Большую роль в гуманизации моей общественной деятельности сыграла моя жена, человек очень конкретный. Её влияние способствовало тому, что я стал больше думать о конкретных человеческих судьбах. Ну а когда я ступил на этот путь, наверное, уже главным внутренним стимулом было стремление оставаться верным самому себе, своему положению, которое возникло в результате чисто внешних обстоятельств».

36 лет назад в Осло состоялась церемония вручения академику Сахарову Нобелевской премии мира. Власти не пустили лауреата за границу, и Нобелевскую лекцию зачитала его жена Елена Боннэр. Об этой женщине стоит рассказать отдельно, потому что любовь Андрея Сахарова к ней была не просто рядовой страницей его биографии.

Они встретились впервые осенью 1970-го в его доме, но их не познакомили, и она ушла. Между тем она уже знала его, читала в Париже его «Размышления о прогрессе...». Их представили друг другу позже, в Калуге, на очередном правозащитном процессе. Энергичная деловая женщина и застенчивый засекреченный академик. Год они мучились от невысказанности чувств. Объяснение произошло 24 августа 1971 года, они были на кухне, она поставила пластинку с концертом Альбинони. «Великая музыка, глубокое внутреннее потрясение, которое я переживал, – всё это слилось вместе, и я заплакал. Может, это был один из самых счастливых моментов в моей жизни». Ей 47, ему 49. Она пять лет как разведена, он два года как вдовец (первая жена родила ему троих детей, умерла от рака, Сахаров тяжело переживал потерю и пожертвовал сумму в 30 академических окладов на строительство онкологической больницы и в Международный Красный Крест). Чувства Сахарова к Елене Георгиевне были глубокими и искренними. Начав писать дневник, Андрей Дмитриевич даст ей читать его. Она решит, что это нехорошо, ведь дневник пишется для себя. Он скажет: «Ты – это я». И он, и она ценили «ту невероятную, немыслимую человеческую близость», которой наградила их судьба.

Власти неоднократно испытывали их «на прочность». Они преодолевали всё, всегда рядом, всегда вместе. Елене нужна была операция на сердце, но сделать её в стране тогда не представлялось возможным, нужно было ехать в США. Боннэр туда не отпускали, и в знак протеста Сахаров объявил очередную голодовку. Тогда его жене всё-таки разрешили выезд в Америку, где жил её сын. В США Боннэр была сделана операция на сердце, а когда она вернулась в Москву, её снова поставили на учёт ссыльной с вытекающим из этого режимом жизни.

Днём 14 декабря 1989 года, после обеда, Андрей Дмитриевич сказал, что устал, хочет вздремнуть, и попросил разбудить его через пару часов. Когда Елена Георгиевна пошла его будить, он лежал бездыханным на полу у книжных полок. Он был уверен, что умрёт в 72 года, как его отец. Известный патологоанатом, присутствующий при вскрытии, сказал: «Удивительно, что Сахаров дожил до 68 лет. Основная причина его смерти – врождённая болезнь сердца. Люди с этой болезнью обычно погибают между 35 и 50 годами».

Похоронен А. Д. Сахаров на Востряковском кладбище в Москве. Там же, согласно желанию Е. Г. Боннэр, захоронена урна с её прахом. Елена Георгиевна скончалась в Бостоне в июне 2011 года. «Андрей Сахаров был настоящий пророк. Пророк в древнем, исконном смысле этого слова, то есть человек, призывавший своих современников к нравственному обновлению ради будущего. И, как всякий пророк, он не был понят и был изгнан из своего города...» (Д. С. Лихачёв).