История русской освободительной борьбы содержит незабываемые страницы героизма евреев, еврейской преданности высоким идеалам, готовности отдать жизнь за всё, что представлялось им ( евреям) честным и чистым. Растворённые в массе русских, евреи становились патриотами России . Об этом думал я, находясь в Circle of Friends при синагоге Beth Shalom, что в детройтском Оук Парке. Ведущие этого необычного клуба Джоан Бергер, Ленни Ньюман и Лора Банк уже несколько лет регулярно проводят здесь интересные воскресные встречи новых иммигрантов с коренными американскими евреями. Участники встреч, на первых порах с помощью переводчика, обсуждают наболевшие проблемы и делятся своими воспоминаниями о прожитом. Им предоставляется возможность сохранить эти ценные кладовые памяти в аудио и видео-записях. С некоторыми из мне удалось знакомиться. Особенно меня поразили воспоминания ветерана этого клуба, ленинградского блокадника, фронтовика Леонарда Поляка о более, чем вековой
истории солдатской службы мужчин-евреев его семьи. Вскоре в клубе мы встретились с Леонардом Симоновичем, и он сам рассказал о своей родословной..
- Наш семейный архив,- говорит Леонард, - вместе с документами и старыми фотографиями хранит такую историю. Мой дед, Поляк Моисей Аронович, родился в 1820 году, в одном из бедных еврейских местечек. Сироту забрали в кантонисты согласно царскому Закону о мобилизации 1827 года , который предписывал с 8 лет призывать еврейских мальчиков в кантонисты.(Следует заметить, что срок военной службы для них засчитывался лишь с ... 18 лет). И он мужественно прослужил солдатом в русской армии двадцать пять, а если засчитать десять лет прибывания в кантонистах, о все 35 лет! В Крымскую войну дед храбро сражался с турками, за что был награждён Георгиевскм крестом (с 1836 года Николай 1 соизволил все-же награждать евреев орденами). И в отставку он вышел в звании унтер-офицера, что дало ему право обосноваться в Великом Новгороде и заняться там торговлей. Купеческая гильдия за полезную деятельность в процветании Отечества присвоила ему статус купца второй гильдии. Только в возрасте около семидесяти лет он впервые женился на молодой девушке, которая родила ему четверых детей. Самый младший из них, Симон, мой будущий отец, родился в 1894 году. Через год дед Моисей умер, и над его семьёй купеческая гильдия назначила опеку в лице купца Соломона Перца. Бабушка вышла замуж за опекуна, но в 1910 году умерла, а вся большая семья Соломона, кроме шестнадцатилетнего Симона, уезжает в Америку. Ему, как сыну унтер-офицера, разрешили поселиться в Петербурге. Но началась Первая мировая война, и Симона солдатом отправляют на фронт. Вместе с двумястами тысячами единоверцев-евреев, он с трёхлинейкой и штыком защищает царя и отечество . Раненым попал к немцам в плен, из которого удалось бежать только в 1918 году. Возвратился в красный Петроград, и его снова отправляют под ружьё - теперь уже в Красную Армию.
-Моя мама, Вера Янкелевна, родилась в 1900 году в Новгороде, а выросла в состоятельной семье, также бывшего солдата, ставшего петербургским ювилиром, Якова Карловича Пановко. Мой второй дед владел магазином и мастерской на углу Садовой и Вознесенского проспекта. А я родился в год смерти Ленина, но ни в юном, ни в зрелом возрасте ленинцем так и не стал. С самых моих малых лет деда Якова начали трясти большевики, угрожали, арестовывали, даже пытали, требуя драгоценности и деньги, что и
ускорило его преждевременную смерть..Еще тогда, в раннем детстве, я получил самую сильную прививку от большевизма и коммунизма. Стойкая неприязнь к советской власти потом у меня сохранилась на всю жизнь.
Когда началась Отечественная война и враг подошёл к Ленинграду, мой отец, Симон Моисеевич, который солдатом под пулями прошёл Первую мировую и Гражданскую войны, ушел в народное ополчение, и погиб в августе 1941 года. А я пошел работать электромонтёром на судостроительный завод, где уже пять лет трудилась моя мама. Во
время блокады почти все наши родственники умерли от голода. Только благодаря моей работе (трёхсотграмовой хлебной карточке, и какой-никакой зарплате) и дровам, который припас отец перед уходом на фронт, мы с мамой остались живы.
В августе сорок второго года я стал курсантом школы военных радистов, а после прорыва блокады был направлен на передовую, в подразделения связи 8 армии
Волховского фронта. С тяжёлыми переносными радиостанциями, часто под огнём и бомбёжкой противника, я обеспечивал непрерывную радиосвязь. Когда в 1944 году началось наступление, наша часть вошла на родину моих предков, в освобождённый от фашистов Новгород. В детстве, приезжая туда, я всегда любовался этим старинным русским городом, его гордостью - Софийским собором с золотыми куполами. Но теперь ничего не узнал. Передо мной было страшное пепелище, руины. Пытался найти родственников. Разыскал старожила, который рассказал, что все евреи города, в том числе и моя многочисленная родня, расстреляны...В январе 1944 года я со своей рацией бежал в цепи наступающей пехоты при захвате плацдарма под Нарвой, затем я участвовал в боях за освобождение Таллинна и острова Эзель. Но летом сорок четвёртого меня, младшего сержанта, сильно контузило. На этом и окончилась для меня война...
В 1952 году, в самый разгул сталинско-бериевского антисемитизма, я окончил Ленинградский институт точной механики и оптики. Всех выпускников-евреев распределили в самые дальние дыры нашей необъятной родины, а мне как инвалиду второй группы, к тому же перенесшему туберкулёз лёгких, повезло - оставили в своём городе мастером участка на заводе «Буревестник» . Затем треть века проработал на заводе Северный пресс . А в 1993 году с женой и дочерьми уехал в Америку. В нью-йоркском аэропорту имени Кеннеди нас радушно встретили мои двоюродные сёстры, престарелые Рита Сиерс и Май Масс, которые родились еще в начале века в Новом свете , и их, естественно, никогда раньше я не мог видеть. Трудно описать то счастье, которое мы ощутили от этой встречи, а позже от приёма в Детройте. Уже давно я гражданин Америки, но до сих пор горжусь тем, что, как и мои предки, я честно и храбро защищал Россию от её внешних врагов, несмотря на то, что мы жили в стране, где когда-то насильно гнали еврейских мальчиков солдатами на войну, устраивали еврейские погромы, сжигали синагоги, выдавали евреев фашистам, расстреливали, гноили в тюрьмах и лагерях, не давали свободно дышать и работать. Спасибо детройтскому Circle of Friends за то, что позволил оставить мои воспоминания на память будущим поколениям.
Когда взволнованный Леонард Поляк окончил свой рассказ, я его поблагодарил и, прощаясь, счёл уместным спросить о последней нашумевшей книге Солженицина -Слыхал, но не читал, и читать не собираюсь,- ответил, как отрезал, ветеран. Я согласился с ним: ведь этот мерзостный двухтомник, на все лады перепевающий тему уклонения евреев от
воинской повинности и участия солдат-евреев в боях, всецело опровергается жизнью трёх поколений семьи моего собеседника. В октябре 2004 года ему исполняется восемьдесят лет. Живите долго, дорогой солдат!
Исаак ТРАБСКИЙ, Детройт