Портал русскоговорящей
Атланты
Атланты
Читайте статьи различной тематики
на нашем сайте
на нашем сайте
![]() |
Поговорим о наболевшемАвтор: Людмила Баршай
![]() Тема нашего разговора - не философская, но, на мой взгляд, очень актуальная. Есть ли Родина у памяти, как соединить две жизни в одну, как быть самим собой? Над этими вопросами, конечно же, задумывались все. Тем, кому удалось, преодолев все трудности, не только адаптироваться, но и внутренне определиться и найти себя в американской жизни, эти заметки, возможно, покажутся не слишком актуальными. Что ж, буду лишь рада, если таких людей в нашей общине окажется много, а то, о чём пойдёт речь, лишится своей значимости и остроты. Моих американских собеседников, интересующихся культурной жизнью русскоязычной общины, нередко удивляет, почему в нашей среде почти не ощущается сегодня самостоятельности и сильного импульса для внутренне консолидирующей духовной работы. На первый взгляд, кажется, что упомянутая работа могла бы быть легко проводима - ведь культурная и образовательная планка русскоязычной эмиграции всегда была высока. В Америку прибыли тысячи людей, для которых смысл жизни не исчерпывается обыденными, бытовыми интересами и которые сохранили тягу к духовным ценностям и определяемому ими образу жизни. С другой стороны, многие эмигранты из бывшего Союза, оказавшиеся в США в минувшее десятилетие, в отличие от эмиграции предыдущих волн, с самого начала оказываются разобщенными по имущественному признаку, что мало способствует развитию внутренней культуры, которая, как правило, построена не на индивидуализме, а на общности определённых ценностей нравственого порядка. Сами эти ценности американская действительность вовсе не отрицает, однако переносит их в собственную своеобразную и довольно устойчивую жизненную систему, вполне оправдывающую себя в современном мире, но с трудом принимаемую людьми среднего поколения, составляющими основу нашей иммиграции. В итоге внутренняя сумятица и потерянность всё чаще и дольше характеризует многих из тех, кто оказался в Америке в минувшие годы. Итоги такой потерянности налицо: по имеющейся статистике в течение лишь первых двух лет жизни в США распадается каждая четвёртая семья иммигрантов из бывшего Союза. Касается это всех возрастных групп, кроме, разве что 60-70-летних, хотя и для них случаи раздельного проживания после 25 и более лет брака уже не являются чем-то чрезвычайным и необычным. Не менее печально обстоит в нашей среде и дело с общением, в том числе и между теми из нас, кто в своём “советском “ существовании принадлежал к культурному слою общества. Люди, проведшие многие и далеко не самые худшие в своей жизни годы в совместном обсуждении и разрешении сокровеннейших духовных задач, оказавшись в иммиграции замыкаются, воздвигают вокруг себя стену недоверия, не находят времени для того, чтобы поделиться с соотечественниками опытом новой и непростой жизни. Как же случилось, что американское бытиё, несравненно более благополучное и устойчивое, чем на нашей, вынужденно оставленной родине, разрушает союзы тех, кого не смогла разлучить и самая неприкаянная советская жизнь? Почему многие из нас, прожившие в согласии долгие годы, вдруг начинают видеть друг в друге соперников и даже врагов? И делить то, что ещё недавно казалось неделимым и принадлежащим общей памяти и вере? В чём здесь дело - в новых ли широких условиях выбора или в каких-то особенных “местных влияниях”? Или - во взаимной усталости, получившей возможность легко разрешиться там, где никого не волнует отметка в паспорте, а совместное проживание стало простейшим способом избавления от одиночества, где в гости ходят по большим праздникам, а поздний телефонный звонок воспринимается как чрезвычайное происшествие? Вряд ли я смогу дать ответы на все эти вопросы, которые помогут организовать и устроить внутреннюю и внешнюю жизнь каждому из нас. Конечно же, каждый сам должен определить свои жизненные ценности и их параметры, какими бы они на текущий момент ни были, а также - чётко определить свои нынешние минимальные и максимальные жизненные задачи. Только личный выбор, диктуемый жизненной необходимостью, способен помочь не только избавиться от несуществующих страхов от столкновения с действительностью, но и точно оценить все реальные преимущества нашего нынешнего существования. Думается, проблема не только в многочисленных и не всегда позитивных внешних обстоятельствах, сопровождающих процесс адаптации в кардинально новых условиях. И не в отчуждении, типичном не только для Америки, но и для всего современного индустриального мира, и не в кризисе института семьи, который сегодня испытывают почти повсюду. Причём в Европе, в России, Украине и т.д., в частности, куда в большей степени, чем в консервативной и даже в чём-то патриархальной Америке. К важнейшей причине происходящего с некоторыми из нас в иммиграции внутреннего кризиса относится то, что именно здесь, возможно впервые в нашей жизни, мы предоставлены сами себе и призваны самостоятельно определять свою судьбу. К чему мы оказались психологически не готовы и что очень противоречит всему нашему прошлому опыту, когда жизненно важные решения принимались за нас. Возможно, из-за такой слишком затянувшейся внутренней незащищённости и не удаётся подчас с прежней теплотой взглянуть на людей, с которыми соединила нас когда-то судьба. И вновь увидеть в них тех, с кем долго делили мы всё, что имели и чем дорожили. Во всех случаях неподготовленный длительной и самостоятельной внутренней работой отказ от всех традиций и устоев предыдущей жизни во имя, в общем-то благой цели, - адаптации к жизни новой - всё чаще оборачивается в нашей среде щемящим одиночеством и душевной смутой. И даже самые заядлые технари-трудоголики, благодаря характеру своей квалификации, раньше других находящие в Америке работу и, соответственно, обретающие социальный статус, подчас подолгу не могут избавиться от необъяснимой и с трудом проходящей тоски. Позволю процитировать известного французского писателя Ж. Лабрюйера:”В одном отношении люди всегда отличаются редким постоянством, отступая от него, лишь когда дело касается мелочей; меняется всё: одежда, язык, манеры, понятия о приличии, порою даже вкусы, но человек всегда зол, непоколебим в своих порочных наклонностях и равнодушен к добродетели”. Можно не согласиться, но мне кажется, что в этом утверждении много разумного, оно кое-что объясняет. Всеобщих и гарантированных способов преодоления упомянутого кризиса, конечно же, нет. Каждый сам находит подходящие только ему приёмы по восстановлению утраченного внутреннего баланса. Одно предостережение, важное, по-моему: не нужно менять старые установки, привычки, традиции на новые, как меняют одежду, что многие делают по приезде. Никто этого не ждёт и не требует от нас. Иосиф Бродский вспоминал в одном из своих интервью, что оформлявший его американское гражданство чиновник посоветовал ему ни в коем случае не переставать быть человеком русской культуры. В таком отказе от своего есть что-то нечистое, как, впрочем, и в охаивании чужого. Нет единой для всех истины. Как сказал Б.Шем: ”Что означают слова людей, что Истина шествует по всему миру? Они означают, что она (истина) не стоит на месте, что она - вечный странник”. Как и мы... И ещё он сказал:”Увы! Мир полон великих светочей и таинств, но человек закрывает их от себя одной маленькой рукой”. Мне остаётся пожелать всем нам как можно реже использовать руки для закрывания глаз. Ваша поддержка помогает улучшать наши медиапроекты. Спасибо за ваш вклад! ![]() Читать еще |