Если случалось бывать в Государственной Третьяковской галерее, даже если вы бывали там не в первый раз, невозможно было отказать себе в удовольствии снова увидеть замечательную картину Александра Андреевича Иванова «Явление Христа народу». Она притягивает нас чем-то неуловимым. Может быть, большими размерами (750 на 540 сантиметров)? Хотя видывали мы полотна и помасштабнее...

Поражает, конечно, и время написания картины – целых двадцать лет, с 1838 по 1858 год. Конечно, великий Леонардо тоже не торопясь писал свои творения, правда, одновременно с этим он либо писал что-то ещё, либо экспериментировал с красками, с техниками. Иванов же в течение двадцати лет менял композицию, пейзаж, действующих лиц «Явления», так что это действительно была долгая и тщательная работа.

Александр Иванов родился 28 июля 1806 года. Его отец преподавал в Академии художеств, и когда у сына обнаружились способности и склонность к живописи, отец занялся с ним сам, а потом обратился за помощью к коллегам. И в 12 лет Александр был принят в Академию художеств «посторонним учеником». Молодой Иванов обнаружил совершенно замечательные способности – настолько замечательные, что по поводу одной заданной в классе композиции, которую нужно было закончить дома, преподаватель Алексей Егоров заметил: «Не сам!». То есть он был уверен, что Иванову точно помогал отец. Позже Иванов доказал, что это было не так.

В 1824 году Иванов выполняет «Иoанна Крестителя, проповедующего в пустыне» – это было его первое обращение к этому образу. Работу оценили высоко. Тогда же он получил Золотую медаль за работу «Приам, испрашивающий у Ахиллеса тело Гектора». Но поездка в Италию ему всё равно «не светила», ведь на неё имели право только казеннокоштные студенты. И вдруг – о чудо: Комитет общества поощрения художников решает пожертвовать средства на поездку вот таким «посторонним» студентам! В конкурсной программе за картину «Иосиф, толкующий сны в темнице виночерпию и хлебодару» Александр Иванов получил Золотую медаль 1 степени, причём, его картину даже оценили выше работ Карла Брюллова. И было решено-таки «...для вящего усовершенствования в художестве отправить его на счёт Общества в Италию». В первый год предписано знакомиться с музеями Европы и Италии, во второй год – «вы нарисуете картон в большую величину с картины Микель-Анджело, что в капелле Сикстовой в Ватикане, изображающей сотворение человека..., в третий год вы должны заняться произведением картины своего сочинения значительной».

В Академии Иванов был не очень общителен, чаще замкнут в себе. Потому никто и не знал, насколько любознателен этот молодой человек. Он на собственном опыте знал, как при серьёзной художественной подготовке были малоразвиты культурно студенты Академии. Дома он читал «Историю искусства» Винкельмана, «Историю древней литературы» Шлегеля, интересовался Гомером, древнегреческими трагиками. Ещё в России Иванов старался подробнее узнать о больших художниках – Рафаэле, Леонардо, Микеланджело, – а уж музеи Европы и Италии дали ему богатейший материал для познания. Иванову была интересна живопись городов Италии. Венецианцев не жаловали в Академии художеств, а Иванов приходил в восторг от живописи Тициана, Тинторетто, Веронезе. В Падуе он познакомился с работами Джотто, о котором и представления не имел в Петербурге. Может быть, фреска Джотто «Явление Христа Марии Магдалине» и дала мотив для будущей работы Иванова.

Но сначала следовало, как было предписано, выполнить копию росписи Микельанджело. Работа задержалась из-за избрания нового Папы, только после этого художник смог заказать установку лесов в капелле и начать работу. Картон с копией «Сотворения человека» был закончен в 1832 году, его смотрели художники, а также посланник в Италии князь Гагарин. Орест Кипренский оценил рисунок так: «Вы доставили отечеству первую и лучшую копию произведения». На выставке в Академии художеств работа получила единогласную «похвалу молодому художнику, умевшему постичь стиль рисунка бессмертного Микель-Анджело» (из отчета Общества поощрения художников).

Тогда же обратился он к сюжету «Явление Христа Марии Магдалине после воскресения». Но интересно отметить, что в том же 1832 году появился первый эскиз на тему «Иоанн Креститель и Христос», в конце года – пятый эскиз, который он показывает иностранным художникам в Риме. Хвалили, советовали делать большое полотно.

Скоро у Иванова заканчивался срок путешествия; он пишет в Петербург с просьбой продлить его. Но как раз в это время вышел указ Николая I об ограничениии пребывания русских художников за рубежом: очень уж дурно на них действовала свобода!

В начале 1836 года римская публика на площади Пьяцца дель Пополо увидела «Явление Христа Марии Магдалине». Это был несомненный успех Александра Иванова. И не только его. Мнение о русских художниках заметно поднялось. А в сентябре того же года картина уже в Петербурге. Тот же Егоров, когда-то усомнившийся в самостоятельности работы Иванова, теперь оценивает: «Какой стиль!». Президент Академии художеств поздравил Иванова-отца, Карл Брюллов тоже отдал должное. 6 октября 1836 года император Николай I посетил Академию и обратил особое внимание на картину Иванова. В день ангела царя картина была преподнесена ему и скоро заняла своё место в картинной галерее Эрмитажа. Иванов получил за холст звание академика.

Жить стало чуть легче, можно было браться за «большую картину», мысли о которой не оставляют Иванова. Читая Евангелие, он обратил внимание в евангельском тексте на «минуту значительную»: появление на берегу Иордана Иисуса, в котором народ, крещаемый Иоанном, готов увидеть Спасителя. В отличие от громкого «Последнего дня Помпеи» Карла Брюллова или патетического «Медного змия» Федора Бруни, в картине Иванова всё «должно быть тихо и выразительно». И что отметил Иванов, ни один мастер из новых и старых живописцев не работал с этим сюжетом. А вот с его точки зрения, это был один из тех моментов, что определяют историю человечества: смотрите, люди, ведь это Всевышний посылает на землю своего Сына, который своим распятием на Голгофе искупает ваши грехи. Вам, люди, дается ещё раз возможность праведной жизнью заслужить царствие небесное.

Иванов хочет показать реакцию самых разных персонажей на слова Иоанна Крестителя: «Се агнец Божий, вземляй грехи мира». Художник должен показать народ, обращающийся от неверия к вере. Он хочет, чтобы и зритель, глядя на картину испытывал то же чувство. Иоанн Креститель показан в грубой одежде, какую носили израильские пророки. Рядом с ним – будущие апостолы: любимый Иисусом Иоанн, Пётр, Андрей Первозванный и сомневающийся Нафанаил. Тут же показаны сборщики податей и раб, полный надежды на спасение. Многочислена группа фарисеев, реакция котрых тоже различна: кто-то смотрит с любопытством, кто-то довольно равнодушен, кто-то даже готов поверить, хотя в целом их реакция отрицательная: для них Иисус – это конкурент, они боятся утратить влияние на народ. Именно к ним обращается Иоанн Креститель, именно в их сторону направляется Спаситель.

Своей картиной Иванов как бы оказывается вовлеченным в религиозную дискуссию в Западной Европе. В это время там выходит книга Давида Фридриха Штрауса «Жизнь Иисуса», разрушающая наиболее консервативный (с его, Штрауса, точки зрения) догмат церкви – признание Иисуса Сыном Божьим. То есть вся история Нового Завета рассматривается как миф, с которым жили 18 веков. Кстати, Иванов даже встречался со Штраусом, но, наверное, более полезным для него оказалось общение с Гоголем. Познакомил их Жуковский в 1838 году. Беседы были интересны обоим, – ведь Гоголь в это время был довольно набожным человеком. Зато по части взглядов на искусство, очевидно, Николай Васильевич из этого общения многое взял в свою повесть «Портрет». А нам остался акварельный портрет Гоголя, выполненный Ивановым, да и в картине он нашёл своё место – обратите внимание на фигуру, ближайшую к Иисусу.

Гоголь принял участие и в решении финансовых проблем Иванова, которому такая помощь очень была нужна. С подачи писателя участие в делах Иванова приняла фрейлина императрицы Смирнова-Россет, которая прямо-таки стала доверенным лицом Иванова при дворе. 12 декабря 1838 года в мастерскую художника посетил наследник престола Александр Николаевич, который пожаловал ему трёхлетнее содержание на окончание картины. А ведь расходы художника действительно были немалыми: плата за студию, плата натурщикам – в год всё это обходилось примерно в 3000 рублей.

В декабре 1845 года в Рим приехал Николай I вместе с вице-президентом Академии художеств графом Ф. Толстым. 26 художников были представлены императору. Утром царь прибыл в мастерскую Иванова и пробыл там четыре часа. Оценил: «Хорошо начал!» и пожаловал 300 червонцев.

Иванову не позволили поехать в Палестину, поэтому пейзажную натуру он писал в окрестностях Рима. Он первым стал писать пейзаж не в студии, а на природе, и никогда ещё в русской живописи не было такого звучания чистых красок и такого солнца.

Исследователи полагают, что в 1850 году картина была в основном закончена, и только инерция заставляет что-то доделывать и переделывать. Кстати, в это же время Иванов делает очень выразительные акварельные эскизы к Евангелию; сохранилось 168 эскизов к Новому Завету и 78 – к Старому.

В 1857 году Иванов открыл мастерскую для посетителей. Первой посмотрела работы вдовствующая императрица и осталась очень довольна. Тогда же художник встретился с Александром II и его супругой. В феврале картина была выставлена для великой княгини Елены Павловны, которая – благо – взяла на себя расходы (и немалые) по отправке картины в Петербург. Даже свернутая в рулон картина не втискивалась в трюм, пришлось везти её на палубе, спасая от брызг.

В мае 1858 года, после 28 лет пребывания в Италии, Александр Иванов прибыл в Петербург и узнал, что картина отправлена в Зимний дворец. 10 июня картина её открыли для публики в Академии художеств, и по крайней мере 30000 человек посетили выставку. Отзывы были самыми разными, ведь картина для восприятия довольно сложна. Молодой Стасов высоко оценил её, а Тютчев сказал: «Да это не апостолы и верующие, а просто семейство Ротшильдов!». За картину художнику предложили 110000 рублей единовременно и 2000 рублей пенсии ежегодно. Но случилось непредвиденное – Иванов заболел. 3 июля 1858 года художник скончался, а через несколько часов после его кончины пришел пакет, где уведомляли, что государь купил картину за 15000 рублей серебром и пожаловал художнику орден Владимира.

На отпевании художника в академической церкви отсутствовало высшее академическое начальство, зато похороны собрали огромное количество людей, которые видели в Иванове будущую гордость русского искусства.